– Холодная, – ведёт носом по моим волосам. – Я согрею тебя.

Не знаю, что со мной творится. Внутри – воронка, сердце частит. Огненный шар катится от горла, перетекает в грудь и оседает внизу живота.

– Так не разговаривают, – слышу я свой слабый голос. – И проблемы так не решаются, Нейман.

– Знаю, – вздыхает он почти по-человечески. – Но мы запутаемся ещё больше, если будем спорить. Поэтому я просто согрею тебя. Помолчим.

Он забирает мои безвольные руки, сжимает пальцы. А затем подносит их к губам. Это не поцелуй. Он… действительно греет. Невыносимо горячий, будто у него температура. И, кажется, я ему слегка завидую.

– Ты запер меня, как в клетке, – продолжаю я выплёскивать собственное бессилие.

– Нет, – ведёт он губами по моей ладони и запястью. – Это была необходимость.

Он молчит, а я жду.

– У меня… неприятности. Но я всё решу, Ника. Нужно немного подождать. А пока мне было бы спокойнее, если бы ты не выходила из дома. Это ненадолго. Ещё два-три дня. Я бы сказал тебе об этом, но ты не хотела разговаривать.

«Это ты не захотел объясняться», – рвётся наружу, но я молчу. Хрупкий мир всё же лучше войны. Я устала. А в его объятиях и правда тепло. Но это не значит, что я сдалась или размякла. Пусть это будет пауза.

– Я пойду, поздно уже, – говорю глухо ему в плечо и не шевелюсь. – Одеяло тоже хорошо согревает.

Слишком хрупко всё между нами. Одно неверное движение – и разобьётся. Это понимаю я. Это понимает он.

Нейман продолжает держать меня в объятиях, но я чувствую: отпускает. Я могу уйти, если захочу. А я… наверное, не хочу, но надо. Иначе он победил, а я проиграла. Трудный шаг, который я должна сделать сама. И я его делаю. Он отступает.

– Завтра я отвезу тебя за город, если захочешь, – говорит он мне в спину.

– Я захочу. Спасибо, – отвечаю и ухожу. Нейман за мной не идёт, остаётся.

И не понять, что я чувствую: огорчение или радость, разочарование или маленький триумф. Мне кажется: я была чуть-чуть сильнее. По крайней мере, думать так приятно.

Весёлый букет стоит на тумбочке. Я любуюсь им. Букет собирала Лиля. Что-то такое в памяти всплывает. Мотя о ней говорила. Та самая жена то ли друга, то ли партнёра Неймана. Оранжерею ему делала.

Я принимаю душ, делаю воду погорячее, чтобы согреться, а затем ныряю под одеяло – один нос наружу. И вроде мне хорошо, уютно, но мысли спать не дают. Всё кручу и верчу нашу встречу. Мне её до обидного мало. Вот же: за пять дней одиночества можно одичать, оказывается. Я бы сейчас съездила куда-нибудь, потанцевала, что ли. Чтобы выбить из головы мысли о Неймане.

Он пришёл ко мне часа через два, наверное. Я даже не удивилась. Прислушалась к себе. Ждала? Надеялась?.. А ещё испугалась. Того, что будет дальше. Ведь он не просто так явился.

– Тш-ш-ш, – прижал он меня к себе, скользнув под одеяло. – Не бойся. Спи, Ника.

Он сам просунул руку под мою голову, устроил удобнее на своём плече. Лежал неподвижно, а я прислушивалась к тому, как ровно бьётся его сердце, как он спокойно дышит.

К чёрту. Я прижалась к нему и расслабилась. Согрелась по-настоящему. И, уже засыпая, почувствовала, как он пропускает пряди моих волос сквозь пальцы. Монотонно, медленно. Снова его узоры и знаки, метки, понятные только ему.

Кажется, Нейману это нравилось. А ещё – успокаивало. Не только меня, но и его. В какой-то момент рука его тяжело упала. Он спал. А я наблюдала за ним сквозь ресницы – полусонная, податливая.

Не знаю зачем, протянула руку и провела пальцем вначале по кромке его ресниц. Нейман не шелохнулся. Затем обвела контур его губ. Спит.

Я могла бы его сейчас убить. Вот он – рядом. И насолил мне немало. Но нет. Он беззащитен. И доверился мне, раз пришёл и уснул.

Нейман тянется ко мне, сжимает в объятьях. На миг я пугаюсь, что разбудила, – так неожиданно происходит его захват. Но нет. Это он во сне. Кого он прижимает сейчас к себе? Какую женщину? Наверное, я бы не хотела услышать ответы на эти вопросы. Лучше не знать и даже можно обманываться. Так проще.