Я не написал Аннетт, что приеду. Теперь я постучал в дверь. Вышел какой-то парень и сказал, что ее нет дома. Он сказал, что она, возможно, вернется позже. Я поблагодарил его и ушел.

Я был раздавлен. Я покинул Сан-Хосе с очень маленьким количеством денег. Теперь у меня не было и гроша. За последние пару дней я едва что-то ел, кроме тех апельсинов. Я не купался и не менял одежду с момента ухода из полупансионата. Я был грязным. И мне было страшно.

Так что я рассердился. Как смеет Аннетт не быть дома! Какая наглость! Разве она не знала, что я практически прошел через всю Калифорнию, чтобы увидеть ее? Разве она больше не любила меня?

Наверное, я мог бы подождать ее. Мог бы попросить ее семью впустить меня в дом и подождать ее. Но я этого не сделал. Не помню, даже ли я думал об этих вещах. Вероятно, я не слишком ясно мыслил. Я был уставшим, голодным и расстроенным. Возможно, я вообще не думал. Так что я вернулся на трассу и продолжил путешествие автостопом.

Не помню, сколько это заняло времени, но я оказался в Кинг Сити, Калифорния, в Центральной долине. И там, стоя у дороги и путешествуя автостопом, я наткнулся на Эда. Он уже долго путешествовал автостопом и не мог поймать машину, поэтому собирался купить билет на автобус домой. Но когда он увидел меня, передумал. Мы потратили его деньги на еду, а потом вернулись в Сан-Хосе автостопом.

Я больше никогда не видел Аннетт. Я не писал. Не знаю, что с ней случилось. Не знаю, узнала ли она, что грязный, сумасшедший парень, который пришел к ней домой в тот день, это был я.

По какой-то причине мне не досталось неприятностей за то, что я отсутствовал в полупансионате на протяжении этих нескольких дней. Ворчливая старушка впустила меня и Эда, и мы вернулись к нашей прежней рутине. Но это было не очень похоже на рутину. Это была не очень хорошая жизнь.

Мне было почти восемнадцать. Я был достаточно взрослым, чтобы заниматься всевозможными делами. Но я на самом деле не знал, как что-то делать. У меня не было аттестата о среднем образовании. Я никогда не подавал заявления на работу. У меня не было текущего или сберегательного счета. Я понятия не имел, как обращаться с деньгами. Я никогда не стирал свою одежду. Я не умел готовить для себя, хотя иногда помогал на кухне в Ранчо Линда. Я никогда не покупал продукты для себя в продуктовом магазине. Я никогда не покупал себе брюки, рубашку или пару обувь. Я никогда сам не стригся. Я понятия не имел, как что-либо делать.

Но теперь, будучи на улице, от меня ожидали, что я смогу позаботиться о себе и не попадать в неприятности. Я был не очень хорош в заботе о себе. Благодаря своим размерам, я обычно отпугивал плохих парней. Я выглядел так, будто собирался доставить проблемы. Но если бы кто-то решил напасть на меня, я на самом деле не знал, что делать.

Однажды ночью, живя на Первой улице, на меня напали. Я был на улице перед полупансионатом, и этот парень внезапно выскочил из ниоткуда и вытащил нож. Он схватил меня за волосы — в то время у меня были длинные волосы — и сказал, что отрежет все мои волосы.

Я не знал, что делать, но мне было страшно, поэтому я начал кричать. Это было правильным решением. Он убежал, не отрезав моих волос, и не вернулся.

Настоящие проблемы, в которые я попал, были моей собственной ошибкой.

Однажды я и Эд сидели в полупансионате, когда пришла почта. Там было письмо из банка с банковским выпиской, доставленное по неправильному адресу, с кучей аннулированных чеков от налоговой службы. Похоже, это были возвратные чеки. Они были на большие суммы, типа 1000 и 1500 долларов. Они были аннулированы, но банковский штамп об аннуляции был настолько слабым, что его можно было стереть ластиком, не повредив бумагу. Так что я придумал план.

Я возьму чек, пойду в банк и открою текущий счет. Я скажу, что хочу положить 1000 долларов и получить 200 долларов наличными. Затем я возьму пачку временных чеков до тех пор, пока мои собственные персональные чеки не будут напечатаны. Я выйду из банка с деньгами в кармане и горстью временных чеков.

Я не знал, сработает ли это. Чеки налоговой службы были бесполезны, потому что их уже обналичили, но банк мог не узнать об этом на протяжении пары дней. К тому времени я сделаю то же самое с другим чеком в другом банке.

Тем временем я начал ходить по ломбардам. Я осматривался, пока не решал купить что-нибудь, например, электрогитару. На самом деле, я хотел купить ее. Это была хорошая гитара. Но это было не главное. Гитара стоила, скажем, триста долларов. Я оплатил ее плохим чеком. Затем я вез гитару в другой ломбард через город. Заложил ее там, может быть, за сто баксов. Вот в чем была идея.

Это было идеальное преступление. Внезапно я был богат. У меня было сто долларов наличными, плюс то, что я получил в банке. Это было больше денег, чем у меня когда-либо было в жизни. Я даже не знал, что делать со всеми этими деньгами. Я вызывал такси и катался на нем полночи, только чтобы потратить несколько долларов.

Это была отличная афера. Раз она сработала один раз, я решил, что она сработает еще раз. Я несколько раз делал ту же аферу, покупая вещи в одном ломбарде с плохим чеком, а затем относил их в другой ломбард и залогал там. Таким образом, я поднял неплохие деньги.

Проблема была в следующем: я был плохим преступником. У меня были преступные инстинкты, но не преступный ум. Когда вы пишете чек на пустую сумму в месте, как ломбард, владелец ломбарда просит ваше имя и адрес, а также номер телефона. Так как это был поддельный счет, и у меня не было денег, я не думал, что важно, какое имя и адрес я ему дам. Так что я написал свое настоящее имя и указал адрес и номер телефона полупансионата.

Звонки начали поступать. Чеки были никудышными. Банки разобрались в ситуации. Ребята из ломбарда