Шрифт:
Закладка:
Только твоя Лиза.
P.S. Сейчас по радио стали часто передавать твои песни и когда я их слышу, мне кажется, что они звучат только для меня.
Прощай.
Дочитав, я сложил письмо и вложил его в конверт. Катя, нахохлившись, сидела в кресле, исподлобья глядя на меня.
— Прочитала письмо?
Катя явно не ожидала такого вопроса, и от неожиданности ответила честно:
— Прочитала.
— Катя, спасибо ещё раз, что не сдала нас.
Катя вспыхнула, лицо мгновенно зарумянилось, глаза налились слезами:
— Как ты мог подумать обо мне плохо! — преувеличенно возмущённым голосом воскликнула она. Впрочем, моя женская часть сущности ясно видела, что Катя жестоко страдает от ревности, и от этой мысли я внезапно возбудился.
«А ведь Катя из-за ревности и неудовлетворённости запросто может сдать меня и Лизу. И сюда она пришла вовсе не музычку послушать. Хотя ни фига она не отдаёт себе отчёта в действиях, действует исключительно на инстинктах. Как говорится, „гормоны бурлят, фолликулы лопаются“». — пробежала в моей голове длинная мысль, но дальше я ни о чём не думал, а просто шагнул к Кате. Действительно, что тут думать? В этих делах философия совершенно излишня.
Катя слабым голосом воскликнула что-то неразборчивое, когда я поднял её из кресла и понёс на кровать. Под платьем у неё ничего не оказалось — прав я оказался в своих выводах, значит шла с определёнными намерениями, и это хорошо. Женщины у меня не было давно, да и Катя оказалась возбуждена едва ли не сильнее меня, потому всё у нас получилось как нельзя лучше.
— Юрочка, ты мне главное помоги сделать ребеночка! — жарко шептала Катя, страстно отдаваясь мне — Лизке ты помог, вон она какая счастливая!
Больше говорить я ей не позволил: ни к чему это.
— Ты Юра не беспокойся. — на прощание сказала мне Катя — Мне от тебя только ребеночек нужен, а надоедать я тебе не буду.
Москва, 13.15 16.07.1971, пятница
С тех пор, как стало известно о нашем участии во Всесоюзном конкурсе, мы усиленно репетировали и готовились. Шились костюмы, продумывались детали сценического оформления, сочинялись новые номера.
Одновременно мы репетировали концертный вариант «Призрака Оперы», претерпевший некоторые изменения. Я решил перенести действие из Парижа в Санкт-Петербург, во-первых, из патриотизма, а во-вторых, потому что решил вставить в «Призрака» романс «Я тебя никогда не забуду». Ну нравится мне этот романс, а вот мюзикл «Юнона и Авось» наоборот, не нравится. И Бобрик рассказывал, как его во время службы в армии загоняли на этот спектакль, и как ему было скучно и тоскливо на представлении, тем более что в буфете даже пива не было, а вино было ужасно дорогим и отвратительным на вкус.
В июне мы с Ириной Сергеевной и Диной ездили в Новосибирск, представляли партитуру и сценографию «Призрака Оперы» худсовету Консерватории. Нельзя сказать, что нашу работу приняли с неимоверным восторгом, но одобрение мы всё же получили. Более того: к нам сразу подошел импозантный мужчина, представившийся главным режиссёром Красноярского театра Оперы и Балета. Его заинтересовал «Призрак», и он решил поставить его у себя, вернее, обсудить такую возможность в своей труппе. Говорить он собирался только с Ириной Сергеевной, но она проявила твёрдость, и настояла на присутствии соавторов, то есть моём и Дины. Главрежа ситуация позабавила, он нам приветливо покивал, но представляться не стал, и разговоры вёл всё равно только с нашей руководительницей, а мы и не возражали. Сидели тихонько в конце стола и не мешали взрослым людям решать серьёзные проблемы. Я-то может, и хотел что-нибудь сказать, да ничего не понимаю в законах и обычаях театра. И если честно, то не моё это дело, Пусть Ирина Сергеевна занимается, её этому учили, а я буду потихоньку снабжать её и ребят качественным музыкальным и текстовым материалом.
Встрепенулся я только когда речь зашла об авторских отчислениях: главреж с какого-то перепугу решил, что детям деньги не нужны.
— Позвольте! — решительно заявил я, видя, что Ирина Сергеевна замешкалась с ответом — Нам деньги может и не нужны, зато они очень пригодятся нашим родителям. К примеру, в доме моих родителей давно пора перекрыть кровлю, отремонтировать коровник, да и забор нуждается в полной замене. Я не говорю о том, что братьям и сестрам нужно очень много одежды и обуви, не упоминая о прочих насущных вещах. Родители Дины тоже не роскошествуют. Впрочем, и я, и Дина свои авторские, скорее всего, потратим на нужды нашего ВИА. Вам лучше многих известно, какой бездонной бочкой является обеспечение потребностей творческого коллектива.
Главреж самую малость смутился, и перевёл разговор на другое.
Из Новосибирска мы очередной раз возвращались триумфаторами, и сразу занялись подготовкой к московскому конкурсу. Надо сказать, что руководство Целинной железной дороги, вдохновлённое успехами подведомственной школы, выделило для поездки салон-вагон. Удобнейшая штука! В вагоне четыре купе, туалет и душевая, а остальное пространство образует довольно просторный салон, вот в нём мы и проводили свои последние репетиции.
И вот мы в Москве. Разместились мы в служебной гостинице железнодорожников, рядом с Ленинградским вокзалом, а наш вагон отогнали в депо: оказывается, в Москву его пригнали для какой-то модернизации, а нас подвезли заодно. Назад, как нам обещали, вернёмся в этом же вагоне. Приятно!
В Москве нас, как оказалось, ждали. Едва мы разместились, как нам позвонили из ЦК Комсомола, и сообщили, что нам завтра, в полном составе, необходимо приехать в Дворец Культуры, расположенном на Пресненском Валу, где нас прослушает «комиссия ответственных товарищей». Машину за нами пришлют.
Ответственными товарищами оказались пятеро мужчин и три женщины, примерно одного возраста: около тридцати лет. Я на сцену не выходил, наблюдал за происходящим из-за кулис, и со стороны оценивал исполнение и сценическое поведение ребят.
— Ну что, вполне достойно! И не скажешь, что ВИА всего-то год, даже меньше! Держатся раскованно, улыбки не сходят с лиц, играют и поют прекрасно, в общем, достойная группа. — Комсомольские начальники высоко оценили ВИА, а особенно репертуар.
— Я доволен, товарищи! — заявил главный из комсомольцев — Ребята выступают очень хорошо, а песни у них просто замечательные. Вот вы, товарищ Глебов, говорили, что недостаточно у нас на эстраде идейно выдержанных коллективов, так вот, пожалуйста!
— Ребята, конечно, замечательные, но они ещё школьники. — резонно возразил ему Глебов.
— Ничего страшного! Попросим товарищей из Кустанайского обкома, они организуют съёмку ВИА
