ноги передвигать, и больше ни на что. Эти люди были словно лишены жизненных соков. Подумав так, я дёрнулся. Вспомнил: в соседней балке есть колодец! Его Петро открыл, когда в обед осматривал окрестности.

– Ребята! – крикнул я, выскочив из балки и подбежав к колонне. – Здорово! Вы, наверное, пить очень хотите? – знаю, что дурацкий вопрос, но вырвалось.

Солдаты продолжили движение, мне никто не ответил, хотя некоторые посмотрели. Во взглядах читалась жалость. Мол, мы-то уходим, а ты здесь остаёшься. Ох, и придётся же тебе несладко. Совсем скоро уже.

– Сержант! Ко мне! – послышался командный голос, и через дорогу перешёл командир с отличительными знаками – два кубика на петлицах. Я напряг память и понял – передо мной лейтенант. Вытянулся, приложил руку к пилотке.

– Товарищ лейтенант, разрешите доложить! Старший сержант…

– Артиллеристы, что ли? – устало спросил офицер.

– Так точно! Наша батарея…

– Не выдавай расположение своей части первому встречному, – хмуро сказал офицер.

– Виноват!

– Что ты там кричал про пить?

– Тут неподалёку колодец есть, могу показать.

Лейтенант обернулся к своим и хрипло скомандовал:

– Колонна! Стой! Привал полчаса!

Идущие неспешно остановились. Затем разбрелись по краям дороги, валясь от усталости на землю. Лейтенант приказал пятерым бойцам идти с нами и наполнить бидоны. Показывать дорогу взялся Петро, а я остался возле колонны. Подошёл к одному из солдат, который мне показался примерно моего возраста. К взрослым и опытным я идти не решился – пошлют ещё подальше, чтобы не лез с расспросами. Да и вид у них был совсем измученный. А этот к тому же напоминал лицом то ли казаха, то ли татарина. Короче, подумалось, что в общении своему не откажет.

– Привет, – сказал я, усаживаясь рядом и протягивая парню флягу. – Меня Коля зовут.

– Салам, – ответил боец. – Я Теймур. У тебя что во фляжке?

– Вода.

– Рахмет, – сказал парень и жадно приник сухими губами к посудине. Сделал несколько глотков, отдал флягу.

– Перелей себе, у меня ещё есть, – сказал я. Пока он это делал, мне жуть как не терпелось обо всём расспросить. Но как? Вдруг военная тайна? А, была не была!

– Откуда идёте? – спросил будто невзначай.

Теймур мотнул головой в сторону. Ну, это и так понятно, что с запада.

– Ну, и как там?

– Жопа, – коротко бросил боец. – Наш полк за трое суток в лоскуты, – и добавил пару крепких выражений, оценивающих положение дел. – Из всех командиров вон, один лейтенант остался. Командир взвода связи. Остальные все там.

Парень тяжело вздохнул. Достал кисет, сделал себе папиросу, закурил. Он когда начал дымить, мне показался намного старше. Так ему запросто можно дать лет сорок, а ведь ещё пару минут назад выглядел молодым. Что война с людьми делает…

– А вас за отступление не накажут? – спросил я.

– Нет, был приказ отойти на переформирование. У нас знамя полка сохранилось. Значит, пополнят людьми, техникой и вернут на передовую.

– Это хорошо. А то, знаешь… Ты про Приказ № 227 слыхал? Его ещё называют «Ни шагу назад!»

Теймур посмотрел на меня с интересом.

– Нет, а о чём там?

– Ну, что нельзя отступать без приказа. Что заградительные отряды будут сторожить тех, кто побежит. И вообще, товарищ Сталин потребовал наведения в армии «строжайшего порядка и железной дисциплины», а паникёров и трусов уничтожать на месте, – рассказал я. В этот момент казался себе таким умным, таким сведущим человеком, что аж гордость из ушей полезла почти. Но видя, какими глазами на меня смотрит Теймур, я понял: как-то неловко получается.

– Какое сегодня число? – спросил его.

– Десятое июля, а что?

Тут до меня дошло. Вот же идиот! Приказ № 227, нам же в школе рассказывали, выйдет только 28-го! А я тут сижу и болтаю о том, чего ещё никто не знает, разве только узкий круг посвященных в кремле у самого Сталина! Да меня же за такое могут отвести в нашу балочку и шлёпнуть без суда и следствия, как немецкого шпиона! Боже, ну и вляпался…

Я не знал, что дальше говорить. Только молчал, но на моё счастье вскоре бойцы вернулись с бидонами, и все стали наполнять фляжки. Теймур тоже пошёл, поскольку моя, когда ему пить давал, была полна лишь наполовину. Им же идти ещё неизвестно сколько.

– Ладно, прощай, – сказал боец, когда лейтенант приказал им строиться в походный порядок.

Я помахал в ответ рукой. Выдохнул. Он наверняка и не вспомнит мою болтовню уже сегодня к вечеру, а там и приказ опубликуют. Ну, а что какой-то сержант болтал о нём за почти три недели раньше, так это случайность.

Вскоре колонна скрылась вдалеке за поворотом, обходя небольшой холм. Пыль осела, и мы вернулись в балку. Накормили и напоили лошадей, себя не забыли. Но когда доедали тушёнку из банок, неожиданно что-то просвистело на западе. Мы вздрогнули, когда следом раздался взрыв. Быстро убрали еду и стали смотреть, что происходит. Вскоре стало понятно: немцы пошли в атаку на пехотинцев, занявших позиции перед нашей батареей.

Загремели пушки. Одна, вторая. И стали бахать так часто, а потом неожиданно пространство перед нами начало покрываться взрывами. «Танки», – коротко бросил Петро. Он был опытнее меня, а я же во все глаза смотрел, но не видел их.

– Какие? Ты их видишь? – спросил его. – Что там? «Пантеры»? «Тигры»?

– Чего? – нахмурился Петро. – Просто танки, и всё. А ты где такие названия взял?

– Да брось! – удивился я. – Ты что, про Panzerkampfwagen VI Ausf. H не слыхал? – удивился я. – Он же «Тигр», их впервые использовали… – и прервался. Чёрт! Опять полез впереди батьки в пекло! Господи, за когда же я поумнею-то!

– Так когда их использовали? – загадочно произнёс Петро.

– Ну, это… Ошибся я. Там обыкновенные Т-3 или Т-4, может.

Напарник, может, и сделал бы какой-нибудь вывод относительно моей странной осведомлённости. Но на западе разгорался нешуточный бой. Там грохотало, гремело, стреляло так. что было понятно – для тех, кто оказался на передовой, сейчас окружающий мир превратился в сущий ад. Мне стало страшно: а если они все уже погибли? Ведь это значит, немцы пойдут дальше. А тут мы со своими лошадьми. У нас две