Там, где секунду назад горела только одна метка, теперь ярко сияли две.

* * *

Гордиан Лекс лежал плашмя на кровати и не двигался. Голова повернута к стене, ладонь спрятана под рваной подушкой… Можно было подумать, что мужчина спит, но странное положение шеи и видимое отсутствие дыхание рисовали совершенно другую картину. Но я должен был убедиться. Обязан.

Пять коротких шагов, и я уже стоял у изголовья кровати. Хотелось выругаться. Грязно. Не было нужды проверять пульс, пустые глаза мужчины говорили сами за себя. Бывший Архонт Дома Лекс и мой приемный отец, Гордиан Лекс был мертв.

— Как тебе моя работа? — раздался насмешливый голос со спины, и из тени, совершенно невидимый до этого момента, выступил Бог Света. — Что думаешь?

Я спокойно повернулся навстречу.

— Что думаю?

— Ну да! Что думаешь? Что ощущаешь? — Аполлону явно не понравилась моя реакция, а точнее ее отсутствие. Бог явно ожидал гнева или слез. Мольбы о пощаде, в конце концов. Не дождавшись ответа, Аполлон раздраженно махнул рукой и пояснил. — Ты забрал кое-кого важного для меня, и я вернул любезность. Будет только справедливо узнать твои чувства, не правда ли?

— Не знаю, о чем ты.

Ложь, естественно. Я был зол. Гордиан никогда не был мне близок, даже «отцом» я называл его из удобства. После того, как реальные родители выбросили меня на улицу, сам концепт «отеца» для меня ничего не значил. Просто слово, как и миллионы других.

Я его не любил это правда. Но я его уважал. Гордиан имел множество недостатков, но целеустремленный и жесткой аристократ многому меня научил. Без его знаний, Дом Лекс давно бы поглотили враги.

Но, что самое главное, Гордиан был мне нужен. После происшествия на приеме, Дома Саллис и Арс и на милю бы не подпустили бы меня к святилищам, но с отцом я больше не нуждался в прямом подходе. Архив хранил тысячи гигабайт компромата. На всех и каждого, даже на самого Гордиана Лекса. Вот только… внезапное заключение отца ограничивало мне доступ. Гордиан просто не успел передать мне все пароли, а теперь не сможет никогда. Пройдут годы, пока Тали сможет пробиться через защиту. Если вообще когда-нибудь сможет.

Аполлон одним махом лишил меня информации и ценного союзника, — а в будущих планах, и Императора — так что… Я. Действительно. Злился. Но и показывать этого не планировал.

— Где моя сестра, смертный? — раздраженно прорычал Аполлон, пружинисто шагая вперед. Забавно, но даже сейчас, его гневный голос звучал мелодично и певуче, словно при каждом слове ему аккомпанировали флейты. — Она исчезла сразу после матча. Ты должен что-то знать.

Нет, ну он прямо нарывался на хамство. Бог или нет, я не смог себя сдержать.

— С чего ты решил, что она пропала? Может, сестренка не желает тебя видеть.

Блэмс! Аполлон отвесил мне хлесткую пощечину. Удару не хватало силы, но даже так я с трудом удержался на ногах.

— Грязный рот не достоин ее имени, Адриан, — деликатно пояснил Аполлон. — А теперь будь хорошим мальчиком. Отвечай на вопрос, пока я не разозлился.

В голову горячей волной ударила кровь. Во-о-от теперь я действительно разозлился. Мне хотелось рассказать, как этот «грязный рот» касался нежной кожи его сестрички. А также свои дальние планы на наш с ней счет, но я промолчал. Мне нужно было держать голову холодной. Кроноса сдержать оказалось труднее — дедок буквально рвался наружу, желая расквитаться с ублюдком за унижение.

МАЛЬЧИК. ДАЙ МНЕ.

— Зачем… она тебе? — хрипло пробормотал я, загоняя холод обратно в душу, и сплюнул на землю кровь. — Чтобы ты вернул ее Зевсу? Может быть ты забыл, как он подарил Артемиде лук, когда та мечтала о собаке? Когда сделал ее вечной охотницей, убийцей зверей, потому что та родилась позже других богов? Как клятвами обрек ее на одиночество, а после рассказывал, что просила его об этом сама? Как изнасиловал ее подругу, а после превратил в медведя?

Я не сдержался и силой толкнул бога в грудь, буквально прошипев ему в лицо.

— Может, ты забыл, как Зевс сделал ее мать личной рабыней? Твою. Мать.

Не ожидавший такого напора Аполлон отшатнулся. В лучезарных глазах показалось непонимание, удивление. А стоило мне упомянуть его мать, Лето, так бог и вовсе скривился, словно я ударил ему поддых.

— Откуда ты знаешь? — наконец холодно заметил он, выпрямляя спину.

— Твоя сестра мне сказала, — рублено ответил я, презрительно смотря на Аполлона. Пропала самоуверенность, пропало нахальство, даже окружающий его свет слегка потускнел. Бог больше не напоминал сошедший с магазинов идеал мужчины. Передо мной стоял мой ровесник, которому на секунду, всего на одно короткое, едва заметное мгновение, сделалось… стыдно.

Может, еще не все потеряно? Я решил закрепить успех.

— А знаешь, что самое мерзкое? Когда Зевс лепил из твоей сестры личного ловчего, когда контролировал каждый ее шаг, и, когда Артемида не выдержав, сбежала от Олимпа в леса, что сделал ты? Что сделал ее брат, самый близкий человек во всем мире?

Я приблизился вплотную, чтобы он смог увидеть мои глаза.

— Вот именно. Ничего.

— Да что ты знаешь, смертный?! — оскорбленно вспылил Аполлон, мощным толчком в плечо отшвыривая меня в стену. — Отец не дал ей выбора, какой ужас! Все ей не так, все время хотелось иначе! Я такая умная, такая умная… Сестра родилась позже меня! Я золотой сын! Она обязана меня слушать!

Тирада Аполлона звучала все громче. Бог ругался сам с собой, словно забыв о моем существовании. И хорошо. Я болезненно потряс головой. От всего одного удара — даже нет, легкого толчка, не более — я едва стоял на ногах. В голове шумело, по спине на пол ручейками стекала кровь, а по каменной стене, в которую я так удачно влетел, одна за другой расплетались длинные трещины. Все же рановато мне сражаться с богами.

— Ты! — Вконец разъяренный Аполлон наконец вспомнил обо мне. Его глаза сузились, словно две щелочки, а идеальные губы исказила мерзкая ухмылка. — Ты знаешь, где прячется эта мерзавка.

В правой руке бога возник сияющий внутренним светом лук, тетивой напоминающей струны лиры. Лицо Аполлона потускнело, приобретая вид мраморной статуи, лишенное эмоций и пустое, а голос из эмоционального сменился на угрожающе вкрадчивый.

— Отец говорит, что