При всем несомненном демократизме предлагаемых Посошковым мер вряд ли следует видеть в «народосоветии» зародыш будущего «буржуазного парламентаризма». Правильнее, по-видимому, отождествлять его с традиционной для Московской Руси формой Земского Собора. Как раз для них не являлось чем-то исключительным участие крестьян. Последних, кстати, Посошков рассматривал лишь как временно переданных государством во владение дворян в вознаграждение за службу, – взгляд, характерный для XVI–XVII вв.

Оттуда же, из XVI–XVII вв. в своеобразном «домостроевском» варианте вытекает и само представление Посошкова об императоре: государь – хозяин страны, который подобно домохозяину, главе семейства, должен быть не только рачительным и экономным, но и справедливым, чтобы соблюсти свой «царский интерес».

«У нас не вес имеет силу – рассуждает он, – но царская воля. У иноземцов короли власти таковы не имеют, яко народ, и того ради короли их не могут по своей воле что сотворити, но самовластны у них подданыя их, а паче купецкие люди. И тии купцы по купечеству своему товар в денгах числят, а королевскую персону полагают на них вместо свидетеля, что та цата имеет в себе толико товару, за что она идет.

И по нашему простому разумению, то стало быть королю безчестие, а не честь, что не по имени его денги в себе силу имеют, но по купеческой цене.

И мне ся мнит, тот их совет вельми нам непристоен, понеже у нас самый властителный монарх, а не ористократ ниже димократ. И того ради мы не серебро почитаем, ниже медь ценим, но нам честно и силно имянование его императорскаго величества».

Именно так «правда» становится составной частью «богатства».

Таким образом, как пишет Н. П. Павлов-Сильванский: «В эпоху петровской реформы является впервые человек, самоотверженно трудящийся над вопросами общественнного и государственного устройства, одушевленный той же идеей общего блага, которой служил Петр, отождествлявший благо государства с благом общества».

Впрочем, надо сказать, что в отношении известности Посошкова сложилась довольно странная ситуация. Из одной книги в другую кочуют заявления как раз прямо противоположные: но если в дореволюционный период у Н. П. Павлова-Сильванского было хоть какое-то основание утверждать, что «литературы о Посошкове просто нет», то вряд ли соответствует действительности заявление Л. Зайцевой о том, что «имя Посошкова практически неизвестно, его главная книга опубликована через сто лет после смерти, другие работы не изучены и не опубликованы до сих пор». И это при том, что библиография исследований, касающихся непосредственно Посошкова (не считая тех, где это имя упоминается наряду с другими) и учтенных Б. Б. Кафенгаузом, насчитывает 201 работу. Заметим, что работа самого Кафенгауза вышла еще в 1950 г.

Литература

1. Бабурин Д. Очерки по истории Мануфактур-коллегии. М., 1939.

2. Буганов В. И. Петр Великий и его время. М., 1989.

3. Заозерская В. И. Мануфактура при Петре I. М., 1947.

4. Ключевский В. О. Курс русской истории. Соч. Т. 4. М., 1958.

5. Конотопов М. В., Котлова А. А., Сметанин С. И. История отечественной текстильной промышленности. М., 1992.

6. Лукьянов П. М. История химических промыслов и химической промышленности России до конца XIX в. Т. 1–5. М., 1948–1955.

7. Любомиров П. Г. Очерки по истории русской промышленности XVII, XVIII и начала XIX в. М., 1947.

8. Лященко П. И. История народного хозяйства СССР. Т. 1. М., 1952.

9. Мартынов М. Н. Горнозаводская промышленность на Урале при Петре I. Свердловск, 1948.

10. Милюков П. Государственное хозяйство России в первой четверти XVIII столетия и реформа Петра Великого. СПб., 1905.

11. Посошков И. Т. Книга о скудости и богатстве. М., 1951.

12. Полное собрание законов Российской империи (ПСЗ). СПб., 1830.

13. Сметанин С. И. История предпринимательства в России. М., 2001.

14. Сметанин С. И., Конотопов М. В. Развитие промышленности в крепостной России. М., 2000.

15. Сметанин С. И.} Конотопов М. В. История черной металлургии России. М., 2001.

16. Струмилин С. Г. История черной металлургии в СССР. М., 1967.

17. Шершов А. Е. История военного кораблестроения. М., 1952.

18. Яковцевский В. Н. Купеческий капитал в феодально-крепостнической России. М., 1963.

10. Экономическая мысль Западной Европы накануне промышленной революции

10.1. Пьер Лепезан де Буагильбер

10.1.1. Бедная Франция

Казалось, царствованию Людовика XIV не будет конца. Началось XVIII столетие. И люди спрашивали себя и (если осмеливались) друг друга: что же будет с Францией, если бог еще надолго продлит дни Короля-солнца?

В первые два десятилетия его царствования хозяйством страны управлял Кольбер. Он понимал важность промышленности и многое делал для ее развития. Однако рост некоторых ее отраслей шел в ущерб сельскому хозяйству, которое Кольбер рассматривал как источник финансовых средств для государства. Самый главный порок политики Кольбера заключался в том, что она оставляла в неприкосновенности феодальные отношения, а они сковывали экономическое и общественное развитие страны. Может быть, усилия Кольбера имели бы больший успех, если бы королевская власть не ставила перед ним одной главной задачи: любой ценой выжать деньги для войн, которые без конца вел честолюбивый Людовик, и для его невиданно пышного двора.

После смерти Кольбера некоторые достижения его политики были быстро утрачены, а ее пороки дали о себе знать с удвоенной силой. В 1701 г. началась самая неудачная и разорительная для Франции война – так называемая Война за испанское наследство, в которой против нее выступала коалиция в составе Англии, Голландии, Австрии и нескольких мелких государств.

Старея, Людовик XIV терял свой талант привлекать к руководству государством способных людей. На смену энергичному и трудолюбивому Кольберу пришли посредственности. Первое место среди министров при Людовике XIV и двух следовавших за ним Бурбонах занимал генеральный контролер финансов, в руках которого было сосредоточено управление финансами государства, хозяйством страны, внутренними делами, юстицией, а порой и военными делами. По существу, это был премьер-министр, который, однако, только выполнял волю монарха.

Проведение любых экономических реформ зависело от генерального контролера. Зная это, Буагильбер без конца пытался убедить в полезности своих проектов людей, которые занимали этот пост в последнем десятилетии XVII и первом десятилетии XVIII в. – Поншартрена и Шамильяра. Но эти люди были неспособны даже выслушать его до конца. Добившись однажды аудиенции у Поншартрена, Буагильбер начал свой доклад таким заявлением: возможно, министр сначала сочтет его сумасшедшим, но быстро изменит свое мнение, как только вникнет в его, Буагильбера, идеи. Послушав его несколько минут, Поншартрен расхохотался и сказал, что он остается при первоначальном мнении и не нуждается в дальнейшем разговоре.