Ася жевала.

– От него тоже были сообщения. Ну, с фейков, естественно, но я уверен, что это оно.

Ася проглотила сладкую кашицу. Желудок никак не откликнулся на угощение. Будто исчез.

– Почему ты не сказала?

Вина скользнула по глотке кровавым сгустком, хотя никакого осуждения в Костином тоне не было. И темнота внутри жадно распахнулась, истекая вязкой слюной, поедая ее.

– Что я могла тебе сказать? – Она набивала пончиком освободившийся рот.

– Мне? Мне ты всегда могла сказать все, Ась. Я всю жизнь у тебя вместо друга-гея, только не гей.

– Сильное заявление.

Костя не улыбнулся. Не хмыкнул, не отпустил колкость в ответ. Жалость и печаль поломали его брови, вызывая у нее неукротимое желание то ли разрыдаться, то ли сбежать.

– Одно мне скажи. Он бил тебя?

– Кость, ну что ты начинаешь…

– Ясно.

В его глазах промелькнула тень, и он со вздохом откинулся на спинку стула. По животу потекло. Ася скрипнула зубами, представив, как катается по полу от очередного приступа боли, и взмолилась, чтобы трещина сразу поломала грудную клетку, посылая литры крови в легкие. Лучше так, чем наблюдать, как Костя мечется по кухне, вызывая скорую. Как задирает толстовку, чтобы помочь, и видит, во что она превратилась. Обмотанные липкой лентой ребра судорожно сжались, будто растущую пасть можно было сдержать.

– Я не могу представить, как это. Не буду разводить балаган, притворяясь, что понимаю тебя. Меня отец всего раз нахлестал, ты помнишь наверное. И мне было очень стыдно. Я б, скорее, таракана сожрал, чем признался. Рассказывать о том, что с тобой жестоко обошлись, это то еще говно.

Ася медленно положила недоеденный кусочек пончика перед собой и собрала пальцем крошки, боясь вздохнуть. Костя поймал ее руку. Теплый импульс пробежал через запястье к локтю, плечу, шее. Давно забытое человеческое касание согрело, обезболило, начало обволакивать… и потухло глубоко внутри. Пропало, провалилось, утекло. От чувства этой пустоты взвыла болью каждая клетка. Ностальгическая картинка уютных посиделок со старым другом рассыпалась на острые осколки. Кухня, Костя, кофе, цвета, запахи – вернулось все, кроме нее. Ее самой здесь не было. Лишь полупустая оболочка притворялась, что ест и пьет, имитировала дыхание и кровообращение, сохраняя пристойный вид только благодаря крепкому скотчу.

Костя придвинул стул и склонился к ней, перебирая холодные пальцы.

– Что я могу для тебя сделать? – Он поднял на Асю глаза. Добрые, живые.

«Наполнить», – оглушительно зашипело у нее в мозгу. Ася испуганно вздохнула, съедая его мятное дыхание, чувствуя, как оно впитывается в язык. Настойчивый, требовательный толчок изнутри угодил в преграду из липкой ленты, и Ася чуть не упала вперед, а следом возникло чувство неистового голода, превратившего Костино лицо в размытые цветные пятна. Она вырвала руку и вскочила, заплетаясь в собственных ногах. Костя встревоженно поднялся следом, протягивая руку, чтобы поймать ее, если упадет, и Ася увернулась от нее, словно эта рука собиралась ударить. Что-то толкалось, ворочалось в животе, будто там бесновалось животное. Прожорливая голодная тварь, в чей рацион явно входил Костя.

– Матушка, ты чего? – Он замер, разглядывая ее согнутую фигуру.

– Какую-то дрянь съела на днях, – ложь слетела с губ одним дыханием. – Или нервное, не знаю. Испугалась, что вырвет прямо на тебя.

Импровизированная повязка вдавливалась в кожу. Ася похолодела, понимая, что изолента начинает скользить и отклеиваться из-за выступившего пота.

– Ну, я не против. Мне даже нравится, когда девушки на меня блюют. И я ни в коем случае не столкнусь после этого с эректильной дисфункцией, и мне не понадобится помощь психолога. Так что в любое время, Ась. Уверен, что пончик выйдет не менее аппетитным, чем вошел…

Как же она соскучилась по этой белиберде! Она любила эту белиберду. Она любила его. И улыбнулась, чтобы он скорее ушел.

– Принесешь мне флешку завтра, ладно? Я сегодня что-то совсем расклеилась…

– Как скажешь.

Костя вышел в коридор и вернулся уже в куртке. Достал что-то из кармана.

– Купил тебе новую симку. – Он положил конверт на стол. – Предупреди, кого надо, о смене номера. Аккаунт в ВК я закрыл, закрыл личку. С телегой и Ватсапом сама разберешься. И вот еще.

Он поставил на стол нечто, накрытое пеленкой. Внутри оказалась небольшая клетка. В опилках ворочался маленький серый зверек. Розовый нос непрерывно двигался.

– Чтобы не кисла тут одна. Можешь назвать его Саней и материть на завтрак, обед и ужин.

Ася не стала спорить. Она была готова согласиться с чем угодно, лишь бы Костя закрыл дверь с обратной стороны, был в безопасности, подальше от того, что толчками двигало ее в его сторону с такой силой, что упирающиеся ноги почти скользили по полу.

– Завтра захвачу ему еды.

– Не забудь, – кивнула Ася, мысленно взмолившись: «Хорошо, хорошо, хоть крыса, хоть корова, только беги, пожалуйста».

– Я был рад тебя видеть. Не представляешь как. Когда поправишь желудок, посидим, потрындим подольше.

Она кивнула. «Пожалуйстапожалуйстапожалуйста!»

– Все, убежал. – Он закинул рюкзак на плечо и захлопнул за собой дверь.

* * *

Ася разматывала изоленту, потирая зудящие красноватые следы. Пасть расползлась до грудины, разрезала пупок и едва слышно чавкала при смене позы. То, что все началось с крошечного пореза, сейчас выглядело неправдоподобно. Осколок заряженной Сашей бутылки будто распорол какой-то невидимый шов. Так же, как каждое его слово, каждая выходка попадала в швы на ее психике, с хирургической точностью рассекая ее на тысячу частей. И когда внутри не осталось ни одной целой нитки, настала очередь разрушаться тому, что снаружи.

Эта штука была живой и нуждалась в пище. И у Аси не было сомнений в том, какого рода пищу она предпочитала. После ухода Кости вместе с облегчением пришла тошнота. Пончик и впрямь вышел почти таким же, каким вошел.

Ася вдруг поняла, что умрет. Не когда-то в старости, а очень скоро. Возможно, завтра. Сойдет с ума и перережет себе горло.

Телефон на стиральной машине загудел. Ася автоматически вытянула шею.

«Развлеклась со старым другом?»

Прекрасно. Он следит за домом. Она сжала колено, чтобы успокоить задрожавшую ногу, и смахнула сообщение.

«Не стесняешься трахаться с ним при свете? Мне б твою самооценку».

Ася закусила губу, покрываясь красной коркой стыда, и смахнула снова.

«На фотки клюнул, небось. А потом уже поздно было. Это при мне ты за собой следила».

Ася зажала кнопку выключения так, что побелел палец. Скормила симку канализации и вставила новую. Задернула все шторы в доме, невольно проследив сходство между собой