я и в прошлом теле мог это делать в течение часа без передышки! Отдыхал, когда распрямлял ногу, вставая. Затем пошли упражнения на технику. Два тренера уделяли нам много внимания, изредка поправляя движения. Совсем неучей тут не было, все опытные спортсмены. В конце трении работали по «лапе». На обед пришли довольные и голодные. Столики на четверых, на них тарелка с восьмью ломтиками хлеба, такими тонкими, что светятся, и хлеба лишнего не дают, мол, не положено, всё рассчитано. Маленькая тарелка салата из свежей капусты с морковкой, гороховый суп, кисель и совершенно несъедобное второе. Кто-то из поварих влюбилась, похоже, и водянистая картошка с «опять» рыбой была пересолена, хоть она и без этого была несъедобна. Короче, никто не наелся. После обеда — медосмотр, потом ещё одна тренировка, как по мне, так лишняя. Из нас хотят отобрать лучшего? Так зачем мучить нас физухой? Бред какой-то. Технику смотреть и спарринги, спарринги!

«Чего я завелся-то? Сам не спец, а учу людей, которые собаку на этом съели!» «Если повар нам не врет», — вспоминаю строчку из песни, исполняя «велосипед», лежа на спине.

— Закончили! Берём мешки набивные, будем делать приседания, — звучит уверенный голос тренера.

А со жратвой надо решать что-то, я бы сейчас и от собачатины не отказался! Есть ли тут магазин где поблизости?

После ужина меня позвали играть в карты, Вахит не пошёл, а мне было скучно. Прям ходили желающие покидать карты по коридорам, и спрашивали, кто в преф играть умеет. Компашка подобралась ещё та — три верзилы-тяжеловеса и я, из среднего. В преф без денег играть нет смысла, поэтому в отличие от спортивного бриджа, где несколько пар играют одним и тем же раскладом, спортивного преферанса я не встречал. Из плюсов — у парней тоже имелся кипятильник, и мы могли пить чай с хворостом, как мне сказали, покупным, но где на базе кулинария, я так и не выяснил, мне лишь сообщили, кто подогнал им лакомство.

Поначалу я решил, что меня хотят развести на бабки — играть сели по двадцать копеек аж, то есть вполне реально влететь и в сотню и в две. Но спортсмены играли точно не «на лапу», и часа через два я, уже закрыв свою пулю и закрывая чужие, прикидывал свой выигрыш. Многовато выходит. Слить надо как-то своё преимущество, на кой мне раздевать пацанов? Пусть больших и сильных, но пацанов, по сути. Начинаю «мизерить» на случайных картах и — всё в цвет! Мизер — это обещание не взять ни одной взятки, если возьмёшь прикуп в две карты. А в этом самом прикупе может быть два туза, например. Мне пришло два туза, но не угадали разыгрывающие, какую масть ловить, я сознательно пошёл на «паровоз» (несколько взяток на мизере), а играющие не поверили в такую дурость, и ловили другую масть. Вроде как логично — одну взятку взять или пять при вероятности проигрыша в пятьдесят процентов, это даже ожидаемое считать не нужно, и так видно. Хотя, «ожидаемое» я прикинул, кроме меня никто в этой компании и слова-то такого из теории вероятности не знал. Потом мне, то приходили нужные карты в прикупе, то даже плохой расклад был не ловленным в принципе, то не угадывали. Шесть мизеров подряд! А каждый мизер — это десять в пулю! Игра вот-вот закончится, и веду я не много, а неприлично много! Глядя на меня ещё один преферансист пошёл на мизер и получил «паровоз» на одинокую восьмёрку, остальное у него не ловилось, уйдя при этом ещё глубже «в минуса»! Уже перед самым финишем начались «распасы», и тут, вроде, мне можно тихонько было спустить своё преимущество, так нет! Ещё один игрок, нахватав тузов в руку, заказал семь треф и сыграл!! их, выходя из «распасов», закрывая пулю и фиксируя финиш игры. На меня все смотрели как на врага народа, хорошо хоть карты раздавали по очереди и предъявить, что я «заряжал» колоду нельзя, как и то, что я с кем-то в сговоре был. Все проиграли мне, каждый — больше тысячи вистов! А это больше двухсот рублей! Нет, я деньги люблю, но блин, не в карты же их выигрывать у детей! Тем не менее я сам сейчас в теле ребёнка и деньги придётся брать. Беру деньги, даже не считая, и говорю:

— Завтра предлагаю отыграться!

— Не, не! Сам с собой играй! — отказываются парни.

— Не хватает немного, — стесняясь, говорит один из игроков. — Пистолет возьмёшь на остаток?

— Чего? — я даже поперхнулся холодным уже чаем, да и остальные уставились на говорившего глазами по те самые двадцать копеек, которые стоил наш вист.

— Стартовый! — торопливо поясняет тот.

Не стартовый, а сигнальный, СП-81, Ковровский завод имени Дегтярёва. Вторая фишка Коврова, после мотокросса. Довеском идут четыре картонных цилиндрика с красной полосой внизу. Был у меня именно такой пистолетик в прошлой жизни. И я даже было раз, стрелял им с десяти метров в человека, который бежал на меня — с ног свалила ракета! Ещё и звук мощный, как из мортиры. Не слышал, как мортира стреляет, но мне кажется, что звук именно такой. В закрытом пространстве применять надо с осторожностью. Не раздумывая, соглашаюсь.

Денег тоже на меня свалилось прилично. Пока не позвали на паужинок, все вертел пистолетик в руках, вспоминая, нужно разрешение на него или нет, по всему выходило, что не нужно. Вахит на оружие смотрел с таким вожделением, что я дал и ему подержать. Предложение стрельнуть отверг, вот мне только этого тут не хватало.

Утро выдалось недобрым лично для меня. Сидим в небольшом кабинете, я и ещё пять человек, в том числе Костя Дзю.

— Как вы знаете, это первый сбор, поэтому и пригласили на него двенадцать человек, и наша цель — отсеять четверых. Это не единственный отсев, к чемпионату останется один основной и один запасной боксер, — рассказывает Евгений Петрович, старший тренер по нашей возрастной категории. — Сейчас вы — самое слабое звено, и четверо из вас из состава сборной выйдут. Сейчас я зачитаю недостатки каждого…

— И последний. Кто у нас. Штыба Анатолий, — тренер, закончив чихвостить Цзю, перешёл к следующему по алфавиту мне. — Сильный удар, даже неожиданно сильный, хорошо работает ногами, не боится встречного боя, физически готов лучше всех. Теперь недостатки: плохо видит ринг, техника худшая в группе, сам деревянный, бегает за соперником как слепой носорог.

— У носорога плохое зрение, но это не его проблемы, — буркнул негромко я, и все заржали.

— Ладно,