Шрифт:
Закладка:
— Три! — не сдержался я.
— В смысле, почему три? — тупанул старикан.
— Два места, кандидатов на вылет — шесть, вероятность вылета одна третья, — неохотно пояснил я, не понимая, кто меня за язык тянет?
— Точно, три! — с улыбкой соглашается тренер. — Тебе бы на ринге так считать научиться, и тогда я из тебя человека сделаю.
С трудом удержался от комментария, что человека из меня уже мама с папой сделали. Что ж такое-то? Гормоны играют, скорее всего.
Утром овсянка, и опять пересолена! Да мать вашу! Ещё к овсянке дали масло сливочное, четыре кругляшка, но маленькие они какие-то. Так, с едой надо решать вопрос кардинально. Деньги есть. «А если что, и пистолет есть», — поглумился внутренний голос, а может это урчит в животе?
В столовую зашли тренеры. Для них был накрыт отдельно длинный стол человек на двадцать пять в отдельном зале. Сейчас вот гречка с биточком у них, подглядел я. В животе заурчало. Надо съесть хотя бы овсянку — спарринги сегодня, и длинные углеводы не помешают.
— Юрий Михайлович! Вопрос есть! А что нас так плохо кормят? — вдруг раздался чей-то голос из продолжающих завтрак спортсменов.
— Овсянка не нравится? — удивился тот. — Это медленные углеводы! Особенно важен прием медленных углеводов для спортсменов и всех людей, живущих физически активной жизнью. Включив в свой прием пищи перед тренировкой такие продукты за 40–50 минут, вы позволите своему организму увеличить выносливость… — Да мы не про овсянку, а про то, что она пересолена опять, — раздался тот же голос. — И масла мало дают! — И хлеба, — раздались голоса с мест. — Всё рассчитано по калориям! И хлеб, и масло, всё точно в граммах вам дают, — вступил в разговор пухляш лет сорока, не знаю кто он. — А какая норма масла и хлеба? А давайте взвесим, например, мою порцию, я ещё не ел, — предложил я, ругая свои гормоны. А что ещё ругать, если рот не закрывается? Умный же мужик. Был.
Глава 34
— Норма масла? Хлеб? Откуда я знаю, сейчас посмотрим, — озаботился старший тренер сборной и приказал пухляшу: — Выкладку принеси!
Недовольно, но тот принёс то, что просили.
— Штыба, иди сюда, сам смотри, всё ли так, — зовет меня Юрий Михайлович, одновременно радуя тем, что он, оказывается, запомнил мою фамилию.
— Сразу вижу лажу, — говорю я, посмотрев выкладку на неделю, вернее, шесть дней.
— Что видишь? — не понял старший тренер.
— Вот вчера была рисовая каша, якобы на молоке, а она на воде была, жиденькая такая, еле съел, — тыкаю я пальцем.
— Да что вы его слушаете, — взорвался пухляш.
— На молоке вчера делали, сама контролировала! — гордо сказала баба необъятных размеров, подплывшая к нашему столику, не иначе, старшая тут, так как была одета не в поварское. — Я тут двенадцать лет работаю! Никто не жаловался!
— Парни? — оборачиваюсь я к залу.
— На воде, не было молока! — многоголосо загомонили спортсмены.
— Врут они! Как не стыдно! — грозно обернулась она к залу.
И осеклась. Никто её тут такую могучую и властную не боялся, полторы сотни отморозков-боксеров, а выглядели со стороны молодые спортсмены именно так, сейчас были в ярости.
— Что, все врут? И по маслу, вижу, некомплект! Меньше дают! А хлеба? Почему нет в раскладке меню? — продолжаю беглый осмотр я.
— Ну, хлеб дают без счета, — отмахнулся тренер от меня.
— Вам без счета, а посмотрите мои два куска! — и я показал два куска нарезанные так, что непонятно, как они ещё не развалились.
Надо сказать, это были два последних куска хлеба на столе, на завтрак я пришёл последним, и мне мои соседи по столику оставили лишь эти два обглодыша. Хотя, сейчас это мне как раз на руку.
— И добавки хлеба никому не дали ни разу! Да, парни? — не оборачиваясь, спросил я.
— Да, да, — рявкнул зал.
— И масла тут не тридцать грамм! — добавил я, глядя на раскладку.
С маслом всё было ясно лично мне, я служил в армии и помню, как выглядит суточная норма масла солдата, причем, правильная порция. А ещё там же я как-то был в гостях у хлебореза, чинил ему холодильник по дружбе. Хлеборез вытащил из-под низу, где мотор у агрегата, трехлитровую банку с маслом в воде.
— У кого недостача, а у меня всегда достача, — криво усмехнулся он.
Было у него такое устройство цилиндрической формы, надавив которым на немного размякшее масло, можно было ловко выдавить порцию. Учебку, на пятьсот человек, он минут за двадцать обеспечивал кусками масла. Так вот, в этом цилиндрике был поршень, а под него были подложены шайбы по размеру, от этого внутренний объём устройства уменьшался, и порции становились меньше.
— Откуда ты знаешь? Взвешивал, что ли? А хлеб я вам положу вон там с краю, берите, — дама попыталась обиженно уплыть к себе.
— Не так быстро. Саныч, принеси весы с кухни, — попросил он того самого фронтовика из президиума, ухватив за рукав тетку.
— Вы что делаете! — взвизгнула она. — Я так этого не оставлю, обвиняют, ещё и руки ломают!
— Я сейчас старший тут, и начальник здесь для всех, в том числе и для вас, и я вас не отпускал, — строго сказал злой донельзя Юрий Михайлович.
Весы показали двадцать грамм, ну и остальные также, значит, ведь штамповка происходит одним прибором!
— Юрий Михайлович, пусть принесут то, чем масло штампуют, это такой цилиндрик должен быть, — попросил я главного, видя, как тетка просто побелела от этих слов.
Ловко орудуя отверткой из своего складеша, я раскрутил болт и вытащил четыре шайбы!
— Тут без милиции не обойтись, — вздохнул тренер, видя схематоз обмана. — Это как можно воровать у детей?
— Вот подсчитайте! Она тут двенадцать лет работает! — поднял палец вверх я.
— Суку бы к стенке, — сурово сказал фронтовик. — И этого завхоза нашего потрепать! У меня бы он запел!
Пухляш натурально упал в обморок! Его с трудом поймали. Может, он чего знал о фронтовике?
— А каша, и, правда, пересоленная, — добавил кто-то из тренеров, попробовав блюдо.
Всех поварих выгнали из зала, закрыв туда проход и, как я понял, вызвали милицию.
Нас, разумеется, этот цирк тоже интересовал, но лавочку прикрыли, и мы отправились на треньку.
После разминки начались обещанные спарринги. Первым мне достался москвич, вполне приличного уровня, чемпион города среди юношей. Он получил травму и пропустил чемпионат СССР. Травму на детской горке получил, и
