Ухилял за горизонт, то есть за шторки, по-английски.

Юрий осторожно натянул гарнитуру на голову. Через какофонию звуков послышался высокий, почти женский голос:

— Алло, алло… Юрий Владимирович, как слышите? Приём.

«Чёртовы конспираторы», — подумал Андропов и, нажав на кнопку передачи на панели, ответил, — Слышу вас хорошо.

— Отлично! Тогда начнём наши переговоры. По понятной причине я представляться не стану. Если хотите, называйте меня «товарищ Игрек».

Могу сообщить только, что работаю в системе внутренних дел и поставлен был наблюдателем за квартирой 36 в доме номер 14 по Большой Садовой улице с правом использования средств прослушивания.

— Вас назначили наблюдать лично за мной? — испуганно переспросил Андропов.

— Нет. Эта квартира фигурировала в записях, оставленных в столе бывшего министра Тикунова, являющегося активным сторонником Шелепина. Предполагалось, что ею будут пользоваться некие люди из аппарата ЦК, — охотно пояснил голос.

— Хорошо. Я готов выслушать ваши условия, гражданин Игрек, — отчеканил глава КГБ.

— Тогда сначала включите магнитофон и прослушайте записи, — послышалось в ответ.

На плёнке был записан разговор Андропова с Моррисом Чайлдсом на засвеченной квартире. По счастью, их оказалось всего только две. Слушая их, Андропов леденел от ужаса, представляя себе незавидную перспективу, попади они к какому-нибудь особо идейному служаке. Интересно, сколько этот мент потребует за свои услуги?

Особенно опасна была запись встречи с Чайлдсом в декабре 1967 года. Американское правительство тогда было сильно обеспокоено очень динамичным развитием советской экономики по плану реформ Косыгина — Либермана. Чайлдс тогда предложил Андропову подумать над тем, чтобы любым способом убрать из политики Косыгина и Брежнева. А на главную роль в стране вывести Суслова. Не исключался даже вариант физического устранения реформаторов. Моррис в тот раз был слишком словоохотливым и с удовольствием поведал, как американские спецслужбы расправились с неудобным президентом Джоном Кеннеди.

Юрий не видел никакого смысла в любом устранении названных лиц, и к тому же не желал возвышения Суслова, своего давнего недруга. Он попытался объяснить американцу, насколько ошибочны у него представления о Суслове, и что тот будет более твердолобым коммунистом, чем пластичный Брежнев. Имелась ещё одна опасность в лице клана комсомольцев, который может захватить контроль над ЦК, если ослабнет днепропетровский клан. С Шелепиным у него имелась ещё большая взаимная неприязнь. Брежнев с любой позиции был пока выгоден для Андропова.

— У тебя на него тоже есть крючок? — он прямо спросил американца, имея в виду Суслова.

— Нет. Просто Миша является моим другом, — объяснился Моррис, — Он всегда выполнит любую мою просьбу. А ещё он есть порядочный дуб, как нередко называл его Отто. Прекрасная кандидатура на роль лидера страны. Не волнуйся, Юра. Он тебя не обидит. Верь мне.

Ага, так мы и поверили. Где-то лопухнулся наш кристально честный идеолог и оказался в тенетах пронырливого американца.

Переговоры тогда длились долго и совершенно случайно нащупалась идея по ослаблению реформистских устремлений советских руководителей. Достаточно устроить народное восстание в какой-либо «братской» социалистической стране с последующим его подавлением. Андропов хорошо помнил, как напугали венгерские события 1956 года хрущёвское руководство, которое укрепилось во мнении, что отклонения от генеральной линии партии в сторону либерализации неприемлемы. Как раз было неспокойно в Польше и в Чехословакии. С помощью неумных директив из Москвы можно будет раскачать ситуацию до взрыва, а потом ввести в бунтующую страну советские войска. Моррис, подумав, согласился тогда с этим планом, но и прямое устранение советских лидеров предложил не исключать. Договорились подготавливать сразу оба эти плана. Именно после этой встречи с подачи Андропова его приятель Чазов получил место начальника четвёртого медицинского управления, где лечились все кремлёвские небожители.

Вторая запись касалась встречи с Чайлдсом на полгода позднее. В Чехословакии уже вовсю бушевала «Пражская весна». Американец был очень доволен развитием событий и просил Андропова по максимуму использовать своё влияние, чтобы Политбюро всё-таки решилось на силовое решение чехословацкой проблемы. Кроме того, глава госбезопасности должен был оказать содействие тем силам в советском руководстве, которые собирались договориться с американцами о продовольственной помощи и снятия барьера для продажи нефти и газа на Запад в обмен на признание достоверной предполагаемую высадку американских астронавтов на поверхность луны. Американцы были готовы идти на откровенный подлог и некоторые экономические жертвы, чтобы хоть как-то снизить эффект от успехов Советского Союза в космической гонке.

После прослушивания магнитофонной записи Андропов долго сидел в полном опустошении, закрыв лицо руками. Трудно ведь признавать своё поражение. Так глупо попасться на крючок какому-то гнусному шантажисту — это надо особо постараться. Это всё равно как гроссмейстеру умудриться слить партию в шахматы страдающему склерозом третьеразряднику, к тому же вдрызг пьяному.

Года не прошло с тех пор, как КГБ, вернее, группа верных Андропову сотрудников ведомства блестяще провели спецоперацию «Домино», исходными условиями для которой послужили предложения, высказанные Моррисом Чайлдсом как раз на этой записи. В Чехословакии произошли демократические преобразования под названием «Пражская весна», направленные на расширение прав и свобод граждан. Это сильно напугало советское руководство, которое повторило венгерский сценарий двенадцатилетней давности. В страну были введены войска социалистических стран. Демократические преобразования в Чехословакии были подавлены.

Снова, как и двенадцать лет назад, возник цугцванг, исключающий любые выигрышные варианты. Военная операция против «Пражской весны» снова вызвала катастрофическое падение престижа советской системы, переставшей быть привлекательной в глазах западноевропейской общественности. Посыпались коммунистические партии в Западной Европе.

В нашей стране все преобразования, включая косыгинские реформы, ожидаемо были свёрнуты. Советские правители в панике бросились к привычным моделям экономики и общественной жизни, несмотря на то, что они давно и окончательно себя изжили.

Зачастивший в Москву в том суматошном году Моррис Чайлдс, появился в первых числах ноября и остановился в санатории «Барвиха». Он предложил встретиться там, чем крайне озадачил Андропова. Обычно все серьёзные переговоры между ними проводились на конспиративной квартире, что на Большой Садовой.

Красивые виды вокруг санатория, солнечная сухая и тёплая погода, чистый, наполненный пьянящей свежестью воздух располагали к прогулке по осеннему парку и вдоль берега благоустроенного водоёма. Американец поблагодарил главу советской госбезопасности за потрясающий успех в борьбе за идеалы свободы и прогресса и огорошил известием о награждении его огромной премией в сотню тысяч долларов, выделенной фондом братьев Рокфеллеров:

— Ваши парни стали более покладистыми и удобными для