моих соратников, репрессировала мою жену, детей. Этот якобы большевик ведь работал на царскую охранку до революции, а после оной, когда его кураторы сбежали за границу, стал работать на интересы Германии.

— Откуда такие сведения? — ужасался тогда Андропов.

— Не забывай, кем я работал долгие двадцать довоенных лет. Я был секретарём исполкома Коминтерна. У меня сохранились связи со многими бывшими и нынешними деятелями партий левого толка за рубежом, а также с кадровыми разведчиками. Есть документы, что бывший сотрудник охранки некто Добролюбов, эмигрировавший в Германию, передал немцам много интересных документов про Сталина.

— Значит, наш вождь работал на Гитлера? — чуть не заваливался в обморок молодой партработник.

— До определённого момента… — с загадочной улыбкой продолжал Отто, — Военные что-то заподозрили и нашли способ устранить подлеца, когда тот ждал Гитлера в опустевшей Москве. Кстати, после замены его двойником сразу же начались победы у русских. Хотя, он оказался в дальнейшем не меньшей сволочью.

По плану Куусинена, следовало незаметно и осторожно вербовать в свои ряды новых людей и создавать крепкие команды единомышленников, пробиваясь затем к высшим постам в партии и в государстве. Нужно неуклонно размывать сталинскую вредную государственническую идеологию, возвращаясь к истинным интернационалистским установкам Троцкого и Ленина.

Андропов с каждой встречей проникался воззрениями своего наставника. Он прекрасно помнил своё происхождение, а также гнетущую атмосферу репрессий, унижений и угодничества перед старшими партийными товарищами из-за страха потерять своё место, а также нескончаемую пропагандистскую ложь. Тем более, что он и сам не брезговал пользоваться такими же приёмами. Жизнь представлялась каким-то причудливым танцем на минном поле. Ещё правильнее получалась аналогия со штурмом скалы с отвесными склонами, по которым требовалось карабкаться вверх, цепляясь изо всех сил за непрочные опоры и стараясь не попасть под падающие с вершины камни. По пути нужно было пытаться спихнуть вниз ползущих рядом соперников и при этом удержаться самому.

В последние «сталинские» года заметно усилилась борьба между партийными кланами наследников дряхлеющего вождя. Внезапно при подозрительных обстоятельствах умер член Политбюро и секретарь ЦК ВКП(б) Андрей Жданов. Его соперник на политическом олимпе Георгий Маленков тут же организовал громкое Ленинградское дело, чтобы расправиться со всеми его сторонниками. Под каток репрессий попал и весь карельский реском. Юре тогда пришлось предавать своих недавних товарищей по работе, чтобы самому спастись. В том числе и своего бывшего босса, а также друга — первого секретаря рескома Куприянова Геннадия Николаевича.

И снова, будто ангел-хранитель прикрыл его своими крыльями, уберегая от арестов и расправы. При содействии этого ангела Юра в 1951 году перевёлся в Москву, в аппарат ЦК ВКП(б) инспектором. Через два года он получил повышение до должности заведующего подотделом. Однако, проработал на ней недолго. С падением Лаврентия Берии, тоже ему отчасти покровительствующего, пришлось лишиться этого места.

Посодействовал на этот раз Вячеслав Молотов, пристроив некоторых бериевских выдвиженцев к себе, в Министерство иностранных дел. С партийной карьерой пришлось попрощаться. Тем более, что главного его покровителя Куусинена новые властители быстро вытеснили с кремлёвского олимпа. Самое большее, на что теперь мог рассчитывать Юрий в своей карьере — достичь поста заместителя министра иностранных дел.

В этом же году его направили на работу в Венгрию, и через четыре года он стал там послом. Ему пришлось принимать меры в связи с разразившимся антикоммунистическим бунтом. Решал он их так, что события приняли самый ожесточённый характер, а подавлять восстание пришлось самыми радикальными средствами — с помощью советских вооружённых сил и с немалыми обоюдными жертвами. Но, самыми большими потерями для Советского Союза оказались репутационные. Опустели многие коммунистические партии Запада, отшатнулись от советской страны многие прогрессивные деятели. Зато Юрий выигрывал политические очки при любом исходе. Как бы цугцванг наоборот.

Куусинен сумел при Хрущёве восстановить свои позиции в партии, заняв место секретаря по идеологии и члена Президиума ЦК. После чего он снова постарался перетянуть в аппарат ЦК своего протеже Юрия, где тот возглавил отдел по связям с коммунистическими и рабочими партиями социалистических стран. Позднее добавился пост секретаря ЦК.

Во время 22 съезда КПСС Куусинен познакомил Андропова с невысоким смуглым человеком с чёрными внимательными глазами на подвижном лице, представив его как Морриса Чайлдса, члена делегации американских коммунистов.

— Юра, этот человек в нашей игре, — пояснил Отто изумлённому партработнику.

Моррису Андропов был представлен как один из возможных в будущем руководителей партии, или правительства.

— Я уже стар. Годы берут своё, — добавил он, — А Юра ещё молод и, несомненно, сможет достичь многого.

Более подробно о планах и дальнейших действиях поговорили на прогулке в парке «Берёзовая роща» у дома Куусинена. Отто предполагал, пользуясь своей должностью и необразованностью первого секретаря, довести ситуацию в стране до полнейшего абсурда. Чтобы люди сами осознали несбыточность планов советских вождей, а также бессмысленность и тупость бесчисленных коммунистических ритуалов. Ведь именно он и его люди подготавливали все те речи, что потом озвучивались Хрущёвым на партийных собраниях и съездах. Сочинялись статьи и книги, забалтывающие в потоке псевдонаучных терминов смысл и понятия коммунистических идей. В общем, по словам пламенного финна:

— Неудавшийся коммунистический эксперимент в России пора завершать. Только зрелые и подготовленные нации способны воспринимать идеи лучшего мира, не скатываясь при этом в дикость и тиранию.

Чтобы не привлекать излишнего внимания людей из ЦК и органов госбезопасности, договорились проводить дальнейшие встречи с визитёрами из-за океана на конспиративных квартирах. О подобной услуге Куусинен попросил Вадима Тикунова, министра внутренних дел, с которым он находился в давних приятельских отношениях. Вскоре появились подходящие апартаменты на Большой Садовой, близ театра Сатиры.

Куусинен скончался неожиданно, несмотря на подобающий возраст. Врачи поздно диагностировали рак печени. Через полгода Хрущёв закончил своё правление отставкой. Всё, что он пытался сделать, было дискредитировано, опошлено и осмеяно. Пришла новая когорта руководителей с новыми веяниями и амбициями.

Куусинена не стало, и на его месте обосновался Миша Суслов, правоверный коммунист, но весьма недалёкий человек, невольно выполнявший заветы предшественника. Исписывались горы бумаг ненужными статьями и книгами, читались абсолютно пустые речи в обоснование путей построения развитого-зрелого-перезрелого социализма и бесконечно далёкого, как линия горизонта, коммунизма. Мало кто понимал всю ту ахинею, что плодили сусловские «теоретики». Весь смысл существования брежневской элиты сводился только к сохранению своего положения, производя ритуальные камлания с красными флагами и с прочей атрибутикой