— Присаживайтесь. Вы очень молоды. Не страшно ввязываться в такую, э-э-э, в такое противостояние с западом?

— Какое противостояние? — удивился я с «одесской» интонацией.

— У вас хороший русский язык.

— Много упражнялся. Так какое противостояние.

— Ну, как же. Против СССР давно существуют санкции, железный занавес, так сказать. Ограничение в продажах оборудования, например. Мы не можем купить компьютеры, а вы их нам просто дарите, говорят? Или меня ввели в заблуждение?

— Молодец мужик! — восхитился я. — Сразу меня за яйца схватил.

— Леночка, нам кофе пожалуйста. Вам с молоком или чёрный?

— Только молотый, если есть, заварите пожалуйста и чёрный, конечно, — попросил я, не стесняясь привередничать. — Противостояние, говорите? Может быть… Но я частное лицо. Это моё дело, как тратить мои деньги. Я художник, музыкант, у меня неплохое наследство. Добрые люди переводят деньги на бобрые дела. Почему бы не помочь государству, заботящемуся о своих гражданах. Во Франции тоже была своя революция. Но мы не будем пока о моих мотивах. Я, в первую очередь, захотел помочь вашим музыкантам. Потом подумал, что без компьютара мне у вас будет скучно. Я уже успел привыкнуть к нему, к Британской библиотеке, откуда можно скачивать книги. Придумал сделать локальную сеть у вас и связать её с глобальной сетью. Я веду свой дискуссионный блог. Можно сделать такую же площадку у вас.

— Сколько компьтеров вы хотите нам подарить? — спросил ректор в лоб.

— Молодец, мужик! — ещё раз похвалил его я мысленно.

— Сколько надо будет, для того чтобы организовать коммуникативную логальную сеть и учебный процесс, столько и поставим. На каждый рабочий стол и для учебного процесса. У каждого студента-кибернетика на столе должен стоять персональный компьютер, который должен мочь связываться с Ленинградской Академсетью.

— Это несколько тысяч единиц, — настороженно прищурясь сказал ректор. — Большие деньги.

— Да. Думаю на всё про всё уйдёт миллионов десять фунтов стерлингов.

Секретарша принесла кофе.

— Может коньяк? — спросил академик.

— Не отказался бы. Кстати и вам коньяк.

Я поднял пакет с пола с коробкой «Курвуазье» про который забыл, продемонстрировал коробку и передал пакет ректору.

— Благодарю. За такие подарки мы должны вас на руках носить… Я не про «Курвуазье», конечно.

— Я не за этим приехал, Анатолий Алексеевич. Я за справедливость. А её в мире нет. Вот и пробую создать баланс.

— Противостоять?

— Ах! — махнул я рукой. — Называйте. как хотите. Там прижтут, не прогоните?

Ректор приподнял брови и улыбнулся.

— Думаю, что нет.

Мы выпили налитый секретарём коньяк «Арарат» и закусили шоколадными конфетами с черносливом. Запили коньяк хорошим кофе.

— Вам нравится Москва? — спросил ректор.

— Мне нравится СССР. Москву я ещё не видел. Хочу порисовать её.

— Вы, действительно, художник? — удивлённо спросил хозяин кабинета. — Чем пишите?

— Всем подряд, но люблю акварель.

— Сложный инструмент. Вернее, тонкий. Сам в юности увлекался.

— Хочу Кремль порисовать, Красную площадь, улицы.

— Пишите МГУ. Тут есть чудесные ракурсы. Ленинские Горы.

— Обязательно. Раз здесь поселили, отсюда и начну.

— У вас ещё и репетиции? Слышал как вы сегодня наяривали.

— Где это вы слышали, — удивился я.

Ректор показал на кнопки «интеркома».

— Включаю и слушаю, что делается в театре. Имейте ввиду.

— Ха-ха! — хохотнул я. — Спасибо, что предупредили.

— Да-да. Предупредите и своих ребят, чтобы держали себя в рамках приличия. Я понимаю, что вам нужны помощники и студенческая поддержка. Вы молодец, на самом деле. Только приехали, а уже и музыкантов среди студентов нашли и кибернетиков. Но прогуливать им не давайте.

— Спасибо за понимание. А мы конкурс устроим. Кто хорошо учится, тот и участвует в программе «Глобальная сеть». Это будет, кстати, наш первый грант. Вот его и разыграем.

— По грантам, мы с вами потом покумекаем, — осторожно покосившись на меня, проговорил ректор. — Есть достойные учёные и разработки.

— Покумекаем, — согласился я.

— Если я правильно понимаю, наше новое культурное веяние связано с предстоящей олимпиадой. Привлекательность СССР показать. И нашему Университету оказана честь стать альмаматер культурной программы. Но надо понимать, товарищ Делаваль, что русская культура и культура народов СССР не в «буги-вуги», а в других формах. Понимаете?

— Понимаю, Анатолий Алексеевич, но я делаю то, что могу. Если у вас есть предложения, давайте обсуждать. Полагаю, что у министерства культуры уже имеются коллективы, готовые представлять СССР на международной арене. Мне хочется поддержать молодых музыкантов, которые смогут стать достойными конкурентами зарубежным рок-группам. Внимание зарубежной молодёжи не привлечёшь русским хороводом или лезгинкой. Эти танцы хороши, но это старина. Это здорово, что мы её чтим, но надо показать миру, что и в современном искусстве СССР хоть и не «впереди планеты всей», но по крайней мере на достойном уровне. А для этого надо играть современную музыку и петь на английском языке, чтобы молодёжь понимала разницу в менталитете. Ведь западная рок-музыка, в основном, действительно ущербна. Некоторые опускаются до «обычного» сатанизма и глумятся над человеческими ценностями. Мы должны дать другой рок. Советский.

Ректор слушал меня очень внимательно, а когда я закончил, сказал:

— Кажется, я понял вашу задумку. И у вас есть, что сказать западной молодёжи?

— Есть. Думаю, в следующем году мы проведём Международный музыкальный фестиваль. Но даже если тексты песен не будут слишком советсскими, одно то, что рок-группа из-за «Железного Занавеса» такая же, а может где-то и лучше западных, очень удивит тамошнюю молодёжь и она потянется к нам. Они увидят, что мы такие же как и они.

— Интересно. Вы уже ассоциируете себя с нами.