Тамара была прекрасным скорняком, работала с мехом и кожей, из-под ее крепких рук выходили прекрасные, а главное эксклюзивные вещи, тем более, что кожа сейчас была в моде. Вот только у этого отличного мастера была проблема – она была никому неизвестна. Богатые люли готовы были платить дорого за красивые вещи в единственном экземпляре, не, только в том случае, если эта вещь имела лейбл известного западного дома моды, а работы безвестной мастерицы их не интересовал. Вот и приходилось девушке выживать, гоня потоком массовые шапки –ушанки и «формовки» и меховые варежки, которые она сдавала оптом продавцам вещевого рынка «под реализацию».

- А куда я денусь? Конечно шью. – судя по погрузневшим глазам, у дела у Тамары шли не очень.

- Рассказывай, что случилось, авось, я тебе помогу.

Тамара много лет арендовала помещение в швейном ателье, расположенном недалеко от ее дома, на одной из центральных улиц Города, а, в процессе произошедшей в прошлом году приватизации, умудрилась выкупить одну из комнат в этом помещении. Но, воспользоваться удачной сделкой она не смогла – пришли лысые ребята в кожанках и сказали, что надо делится. Швеи безропотно стали платить ребятам за «безопасность», а упрямая скорнячка это делать отказалась, за что должна была быть показательно наказана.

Тамару я вывез у «бандосов» из-под носа, вместе со всем ее оборудованием, которое мы разместили в смежном, с колбасным цехом Димы Ломова, помещении, благо завод, на территории которого квартировал Ломов, сдавал свои, мгновенно ставшие не нужными цеха, раскинувшие на громадной территории, буквально за копейки.

И хотя ездить на работу стало гораздо дальше, но первое время Тамара была довольна – никто к ней не лез, кроме ухажеров с колбасного производства, что не могли пройти мимо интересной девушки.

Но белая полоса сменилась сначала на серую, а сейчас на черную.

Бандосы, «оседлавшие» ателье, по своей привычке, ежемесячным отчислениями не ограничились, а «отжали» помещение, выгнав белошвеек на улицу. Не знаю, как они все оформили, но сейчас в помещении во всю шел ремонт. Тамара туда соваться боялась, продолжая оплачивать коммунальные услуги за свою комнату по ранее заключенному договору через банк, и пребывала в тоскливом ожидании, что восемнадцать квадратных метров площади, за которые она заплатила приличные деньги, просто уходят из ее рук в неизвестном направлении.

- А что ко мне не обратилась? Мы же друзья.

- Я пыталась, зашла к тебе на работу, только никто не мог сказать, где ты. Оставила парням в кабинете, в подвале, рядом с твоим, записку для тебя, что мне срочно нужно с тобой встретится…

Я покивал головой. Вероятнее всего, в это время, когда Тамара разыскивала меня, я, не помня, кто я есть, бомжевал в районе вокзала, а записка, скорее всего попала в руки Князю или его оперов и полетела в мусорную корзину, прежде чем за Тамарой закрылась дверь.

- Извини, я на задании был, «под прикрытием» был в это время, на работе не появлялся и контактов ни с кем не поддерживал. – соврал я – рассказывать о травме головы я никому не собирался, ибо такая информация могла навредить в первую очередь мне.

- А теперь еще на заводе… - продолжила Тамара свой рассказ, из которого выходило, что финансовые трудности начались и на заводе.

Если Дима Ломов, по своей мужицкой простоте, просто покрасил стены арендованного цеха самой дешевой масляной краской, то Тамара, по присущей женщинам тяги все улучшать и украшать, нашла среди местных работников, страдающих от задержек выплаты заработной платы, так как «сеялки» с системой наведения, что десятилетиями клепал завод, оказались никому не нужны, бригаду ремонтников, которые за неделю сделали в ее помещении весьма приличный ремонт, отделав стены дорогой итальянской плиткой, мимо которой Тамара не смогла пройти в магазине.

И радоваться бы жизни хорошей женщине, но месяц назад к ней, «на огонек», заглянул заместитель директора завода, который курировал сдачу в аренду заводских помещений. Мужчина все осмотрел, сделал несколько комплиментов молодому скорняку, похвалив ее вкус, а неделю назад, из бухгалтерии завода принесли счет за аренду, которая удивительным образом выросла в три раза одномоментно, перейдя из категории «почти даром» в разряд «офисное помещение класса «Б».

И учитывая то, что заработки Тамары имеют весьма сезонный характер, так как меховые варежки и шапки ушанки весной и летом, даже в Сибири, никому не нужны, а до момента, когда ее продукцию начнут озябшие сибиряки, еще дожить надо, Тамара почувствовала себя очень неуверенно в финансовом плане.

- Ну ты понимаешь, Том, что тебя на заводе сейчас будут давить в части аренды, считая, что от своего дорогого ремонта ты никуда не денешься?

Тамара опустила голову в кружку с часе и, по-моему, собралась ронять туда слезы.

- Погоди, не реви, а то собьешь меня с мысли… - грубовато вмешался я в ее процесс терзаний и самобичевания: - Я тебе помогу вылезти, во всяком случае, с минимальными потерями из этой попы, в которой ты оказалась, но ты должна пойти мне навстречу в моей просьбе.

- В какой? – насторожилась девушка.

- Я тебе работу нашел, потом благодарна будешь.

- Какую работу? – настороженность Тамары переходила в панику.

Я сказал, она отказалась. Я начал настаивать, давя на то, что новая работа не помешает ей продолжать заниматься ее мехами и кожами, раз ей так нравиться ее физически тяжелый труд.

В общем я продавил девушку, оказавшуюся в тяжелой жизненной ситуации, вынудив Тамару дать согласие на мое предложение. И хотя сейчас она дулась на меня, считая, что я выкручиваю ей руки, и прощаясь со мной в дверях, не смотрела мне в