–Я думала, ответ на вопрос, что произошло – убийство или самоубийство, даёт экспертиза.

–Как правило.

–В этот раз криминалисты не справились?

–Криминалисты дали очень толковое заключение, но некоторые обстоятельства указывают на вероятность того, что мы имеем дело с убийством, замаскированным под самоубийство.

–Хорошо замаскированным?

–Отлично.

–Тогда как вы узнаете правду?

–Задавая вопросы.

Старова чуть склонила голову.

–Наши профессии и в самом деле очень похожи, Феликс, мы добиваемся результатов, задавая вопросы.

–И обдумывая ответы.

–Спасибо, что напомнили.– Старова вновь поправила очки, но на этот раз совершенно иным жестом: коротким и уверенным, показавшим Вербину, что женщина полностью сосредоточена на разговоре.– У меня сегодня ещё два приёма, так что если вы не против…

–Конечно, Ольга, давайте вернёмся к делам.

В отличие от Карской, Старова не среагировала на слово «самоубийство», не пропустила мимо ушей, конечно, однако не заострила на нём внимание, поэтому Феликсу пришлось вернуться к этому вопросу.

–Как я уже говорил, одна из версий гибели Виктории – суицид…

–И вас интересует, могла ли Виктория покончить с собой?– Старова понимала его с полуслова.

А ещё Вербин отметил, что Ольга называла девушку так же, как он – полным именем, в отличие от Карской и Нарцисс.

–На ваш взгляд,– подчеркнул Феликс.

–Вам известна история наших взаимоотношений?– поинтересовалась в ответ Старова.

–Я знаю, что приёмы прекратились примерно четыре месяца назад.

–Именно так,– подтвердила Ольга.– Виктория позвонила, извинилась, сказала, что очень хорошо ко мне относится – Виктория была очень вежливой девушкой,– но не видит прогресса в лечении и поэтому не хочет продолжать наши встречи. Я сказала, что у неё сложный случай, с которым невозможно справиться за короткое время, на что Виктория ответила, что понимает, однако уже нашла другого специалиста, с которым ей комфортнее.

–То есть без помощи она оставаться не собиралась?

–Да.

–Вы знаете, к какому специалисту ушла Виктория?

–А вы не знаете?– Старова сделала вид, что удивилась.

–Я не подлавливаю вас, Ольга, но в ходе расследования я должен составить максимально полную картину произошедшего, с максимальным количеством деталей и подробностей,– объяснил Вербин.– И в том числе меня интересует, сказала ли вам Виктория, к какому врачу уходит?

–Нет. Просто сказала, что решила поменять специалиста.

–Вы спросили, кого она выбрала?

–Да.

–Но Виктория не ответила?

–Не ответила.– Старова помолчала.– Вы знаете, к какому врачу Виктория ушла? Она продолжила лечение?

–Продолжила,– ответил Вербин.

–Но тем не менее вы подозреваете суицид…– Старова побарабанила пальцами по подлокотнику кресла.– Если бы вы спросили об этом в начале наших встреч, я бы сказала, что вероятность есть. Невысокая, даже не пятьдесят на пятьдесят, но есть. Виктория пришла ко мне и растерянной, и напуганной. Она не понимала происходящего, жаждала помощи, но одновременно боялась обратиться за ней, боялась услышать, что сошла с ума. Я диагностировала тревожно-депрессивное расстройство на фоне навязчивых повторяющихся ночных кошмаров и, полагаю, не ошиблась. Не хочу сильно себя хвалить, но мне удалось добиться определённого прогресса. Если бы вы задали вопрос о суициде четыре месяца назад, я бы ответила, что вероятность низкая. Но я не знаю, что произошло за эти четыре месяца. Не знаю, кто лечил Викторию и что осталось от моих установок. Поэтому если вас интересует «здесь и сейчас»– обратитесь к врачу, который её наблюдал.

Очень правильный, прагматичный, профессиональный подход. Ольга воспринимала происходящее исключительно по-деловому: «Да, девушка была, да, я её лечила, да, потом она ушла к другому врачу». Никаких эмоций, которые чувствовались при общении с Нарцисс и Карской. Или Старова их прятала, или не испытывала. Потому что обиделась на уход к другому специалисту.

–Виктория обратилась к вам по поводу видений смерти?

–Откуда вы знаете?

–Я провожу доследственную проверку,– напомнил Вербин.– Я должен был выяснить, что беспокоило Викторию.

–Вы нашли дневник?

–Вы знаете о дневнике?

–Конечно. Виктория рассказала о нём во время второго или третьего сеанса.

–Да, я нашёл дневник,– подтвердил Феликс. Он не стал делать пометку в записной книжке, чтобы не показать, что эта деталь его весьма заинтересовала, но мысленную зарубку в памяти сделал.– Виктория пришла к вам с этими видениями: куклы, героин, четырнадцатое февраля…

–День всех влюблённых,– протянула Старова.– Да, Феликс, всё именно так, как вы говорите – Викторию преследовали видения её собственной смерти.

–Вы сказали, что был прогресс,– напомнил Вербин.

–В какой-то момент мне показалось, что видения стали приходить реже, однако то был временный результат – при расставании Виктория обронила, что они вновь участились.

–Вы вернулись на начальный этап?

–Я сумела добиться прогресса в состоянии Виктории, пусть и временного,– пожала плечами Старова.– Стало понятно, что следует делать, чтобы закрепить успех, но Виктория решила, что у меня ничего не получается, и ушла. Это был её выбор.

–Когда начались видения?

–А вот теперь вы пытаетесь меня подловить,– улыбнулась Старова.

–Нет, я перепроверяю информацию, которая у меня есть.

–Хорошо, пусть так.– Она помолчала.– Я пришла к выводу, что проблемы Виктории начались вследствие болезненного разрыва с молодым человеком по имени Наиль, которого она очень любила.

–Что вы о нём знаете?

–Очень мало. Виктория пришла ко мне совсем скоро после расставания, поэтому о Наиле говорила неохотно. Но по тому, что она всё-таки рассказала, я сделала вывод, что причина её проблем – разрыв с Наилем.

И с этим выводом были полностью согласны другие специалисты. Единственное отличие заключалось в том, что Старова, во всяком случае – пока, не собиралась обвинять Наиля. То ли не приняла историю Виктории так близко, как Нарцисс и Карская, то ли вычеркнула девушку из жизни в тот момент, когда та отказалась от помощи.

–Я правильно понял, что после временного улучшения Виктории стало хуже? Извините, что возвращаюсь к этой теме.

–Я не волшебница,– ровным голосом ответила Старова.– Я делаю, что могу и умею, но получается не всегда. По разным причинам.

–Извините, что не сказал в начале разговора, но я не рассматриваю версию врачебной ошибки.