–Никогда об этом не слышал.

–Думаю, вы никогда этим не интересовались,– мягко улыбнулась Нарцисс.

–Вы меня поймали,– не стал скрывать Вербин, разглядывая маску на стене.

Очень простую, белую, с оттопыренной верхней губой, позволяющей владельцу есть и пить, оставляя лицо скрытым. Баута не казалась зловещей, какой, в представлении людей, должна быть Маска смерти. Строгая. Простая. Но чем дольше Феликс смотрел на неё, чем лучше представлял скрытое под ней лицо – не важно чьё!– тем жёстче становились белые черты бауты, а провалы вырезов для глаз, казалось, вели в саму Преисподнюю.

–Завораживает, правда?– прошептала Нарцисс.

–Есть такое,– так же тихо ответил Вербин.

–Я не понимала бауту до тех пор, пока так же, как вы сейчас, не оказалась перед ней один на один. Что вы видите под ней, Феликс?

–Тьму.

–А ведь она совсем не страшная, ведь так?– Судя по тону, ведьме понравился ответ Вербина.– Пока не приглядишься.

–Она страшна тем, что совсем не страшная.

–Именно так, Феликс – вы почувствовали. Бауте не требуется ужасающая раскраска или характерные черты чудовища, вроде рогов или клыков, ей вообще ничего не нужно, ведь её носила сама Смерть. И оставила в ней малюсенькую часть страха, который мы перед ней испытываем. Баута впитала совсем немножко Смерти, но стала совсем, как она: ты не думаешь о ней, не обращаешь внимания, но стоит приглядеться – и волосы начинают шевелиться, а сердце сковывает ледяной холод. Даже в жаркий день.

–Это просто маска,– сказал Вербин, не отрывая взгляда от чёрных провалов глаз, в которых иногда сверкали последние вспышки давным-давно погасших звёзд.

–А ещё люди верили, что, надев бауту, можно спрятаться от Смерти, стать для неё невидимым.

–И обрести бессмертие?

–Не уверена, что маска настолько сильна.– Нарцисс негромко рассмеялась.– Обмануть ненадолго, ускользнуть, когда Смерть совсем рядом, заполучить ещё немного времени.

–Интересная легенда.

–Самые интересные легенды имеют под собой реальную основу.

Она ответила таким тоном, что следующий вопрос Феликс не мог не задать:

–Видели Смерть?

–Поэтому так ею увлечена.

–Расскажете?

–Вам действительно интересно?

–Вы хотите об этом рассказать.

Они по-прежнему смотрели на маску, но им казалось, что друг на друга.

–Вы правы, Феликс – хочу,– призналась Нарцисс.– И хочу рассказать именно вам, потому что чувствую, что совсем недавно вы стояли совсем рядом со Смертью. Это не значит, что вам что-то угрожало, вы просто каким-то образом оказались совсем рядом… И она смотрела на вас.– Ведьма помолчала.– Вы знаете, о каком случае я сейчас сказала. Но я не спрашиваю: сочтёте нужным – расскажете.

Вербин молча кивнул.

И поймал себя на мысли, что мгновенно понял, о чём говорит Нарцисс – о летнем путешествии, когда он приехал на Байкал, а Кри приехала с ним. И они стояли рядом, но в разных водах священного моря, и не могли стоять вместе. Потому что Кри больше нет.

–Что же касается моей истории, то она и проста, и сложна одновременно. Я увлечена смертью, потому что была мертва.

Феликсу не составило труда промолчать. Не потому, что он ожидал подобного откровения, а он действительно его ожидал, а потому, что почувствовал, что любое его слово сейчас неуместно. Сейчас говорила ведьма.

–Семь минут клинической смерти. И нет – я не помню, было ли со мной хоть что-то в эти минуты, и было ли хоть что-то со мной. Была ли я? Был ли кто рядом? У меня нет осознанных воспоминаний или чёткой картинки. В эти семь минут у меня не было пяти привычных чувств – только шестое. Я ощущала происходящее. Не видела, не слышала, не касалась, не чувствовала вкуса или запаха. Я ощущала. Я ощущала свой страх, и он мне казался жалким. Я ощущала свою боль, и не понимала, как такая ерунда могла меня убить. Я ощущала свою жизнь сожалением, что она оказалась короткой. Сожаление стало единственным ощущением моей жизни, и когда я его ощутила – стала ощущать печаль. А потом я ощутила тихую фразу: «Не сейчас…» иочнулась.

–Не сейчас…– очень тихо повторил Вербин.

–А как было с вами?

–Мне позволили попрощаться,– ответил Феликс.– Я был этого лишён.

–Как благородно с её стороны.

–Возможно, её об этом попросили,– вдруг сказал Вербин, припомнив встречу на Байкале.– Попросил тот, кому Смерть не смогла отказать.

И прежде, чем Нарцисс произнесла следующую фразу, тряхнул головой. С удивлением увидев, что они всё ещё стоят перед самой известной и самой простой маской венецианского карнавала. Маской смерти. Маской, под которой можно спрятаться от Смерти.

Сколько времени длился их разговор? И был ли он?

Действительно был?

–Может, кофе?– спросила ведьма.

–Пожалуй.

Они вернулись в чёрно-белую гостиную, Мария подала кофе, а когда она вышла, Нарцисс задала вопрос:

–Вы говорили с Дилярой?

–Только по телефону.

–Этого должно было хватить.

–Пожалуй, да. Представление о маме Наиля я составил. Кроме того, мне помогли знакомые Виктории.

–И каким получилось представление?– поинтересовалась ведьма.

–Есть основания предполагать, что наши мнения о Диляре или совпадают, или очень близки,– дипломатично произнёс Феликс.

Нарцисс мягко улыбнулась, показав, что оценила ответ Вербина, отпила кофе и рассказала:

–В отличие от вас, Феликс, я никогда не общалась с Дилярой, даже по телефону. Я знаю о ней только со слов Вики, причём, поверьте, Вика использовала нейтральные выражения и определения, но то, что я узнала, не позволяет мне думать о Диляре хорошо. И даже нейтрально.

–Вы эмоциональны, Изольда.

–Сегодня я ведьма, а не врач.

–Ведьма тоже может быть хладнокровной.

–Девочку убили,– вздохнула Нарцисс.– Девочку двадцати двух лет. Я понимаю, что вы… Поймите правильно, Феликс, вы не чёрствый, у вас такая работа. Если вы будете пускать в душу каждую жертву, то очень скоро от вас останется лишь циничная оболочка. Я не знаю, как вы справляетесь… мне страшно даже думать о том, как с этим можно справиться, но я не считаю вас чёрствым, ни в коем случае не считаю. Такая у вас работа. А для меня подобное впервые: убили девочку, которую я успела хорошо узнать, и я не могу оставаться хладнокровной.

Нарцисс замолчала, и они с Вербиным несколько секунд смотрели на разлившийся по столику кофе – во время монолога ведьма расплескала всё, что было в чашке. Потом Нарцисс позвала домработницу, та привела столик в порядок и сварила ещё кофе. Всё это время Вербин и ведьма молчали. И продолжили по прежнему сигналу: когда Мария покинула комнату.