Я смываю с лица и рук кровь принца, о котором заботилась. Промываю глубокую ссадину на лбу и содранные участки кожи на запястье. Здесь холодно. Закончив, я забираюсь на скрипучую кровать и кутаюсь в тонкое одеяло. Вжимаюсь в угол в самые тёмные тени, вспоминая каждое событие, анализируя, что упустила. Был ли момент, когда Даниил показывал свои истинные намерения, а я просто не разглядела его плана? Или изначально он не собирался убивать брата, а Елена пошла на поводу у эмоций?

Чем больше я думаю о том, с какой лёгкостью девушка вогнала нож в сердце человеку, что читал ей сказки перед сном, тем больше злости клокочет во мне. Её так много, что меня трясёт. Я останавливаю себя, только когда замечаю, что скриплю зубами от желания сломать хрупкую шею принцессы собственными руками.

Может ли война быть причиной всему этому? Всё шло к убийству Северина. Я хотела этого. Елена хотела этого потому, что он её отверг. Даниил тоже хотел, но почему, я не знаю. Какова его причина ненависти к Серату? Король и Николай войны не хотели изначально. И тут на руку начинает играть отравление старшего наследника, и как раз находят сератианца, что признаётся в покушении. И вот король Дмитрий тоже желает смерти Северина и хочет уничтожить Серат.

Но всё рушится, когда в себя приходит Николай, утверждающий, что Северин ни при чём. Николай, который категорически против войны. Он был бы в состоянии убедить отца не трогать последнего из рода Ласнецовых. Это ли причина? Яростное желание Даниила стереть Серат с лица земли, пройтись по их землям войной, проливая кровь? Или он так сильно хочет отомстить за то, что Северин отверг Елену?

Я трясу головой, а мыслями словно шарю в темноте в поисках верного ответа. Он где-то рядом, я чувствую его присутствие, но никак не могу ухватить. Все предположения подходят, но все кажутся какими-то недостаточными.

Я что-то упускаю.

Сам ли Даниил отравил Николая? Но ради чего? Чтобы склонить отца к войне или добиться выделения денег на план, где он хотел поднять меня? Я зачем-то ему нужна, но его схема подпорчена несдержанностью сестры.

Под весом вопросов, на которые у меня нет ответа, я проваливаюсь в дрёму, а потом засыпаю глубоким сном.

Просыпаюсь я всё в той же темноте. Вокруг стоит тишина, изредка нарушаемая потрескиванием факелов и звуками капающей воды. Похоже, они падают в соседней камере. Кто-то приходил, потому что таза с окровавленной водой больше нет. Я не знаю, сколько проспала, вокруг ничего не изменилось. Теперь я тщательно ощупываю и обыскиваю свою клетку, пытаясь найти какое-то оружие, одежду, подсказки, шатающийся камень, хоть что-нибудь. Но ничего не нахожу, кроме грязных тряпок под кроватью и нескольких деревянных щепок. Они настолько непрочные, что не подойдут, даже если я захочу ранить стражника в глаз. Я дёргаю свою решётку, ощупываю замок, но не нахожу никакого решения.

Никто не приносит еду, зная, что она мне не нужна, и из-за этого я не могу ориентироваться в сутках даже по такой мелочи. Я теряюсь в реальности очень быстро.

Сплю, бодрствую, думаю, злюсь и опять сплю.

Мои волосы и руки становятся грязными, ссадины заживают. Но я всё равно не знаю, сколько прошло дней, хотя могла пройти даже неделя, и я бы не поняла. Иногда я вспоминаю о Мороке, думая, что они ему скажут. Приехал ли он, разозлится ли, узнав о моём пленении, или поверит в рассказы Даниила, что я – убийца Николая?

Вначале я надеюсь, что он не станет глупить и пытаться меня вытащить. Если он человек, как и я, то его смерть будет отличаться от любой другой лишь тем, что по его душу придётся отправить больше убийц. Мне всё равно, что моя жизнь оборвётся вместе с дыханием слуги Тени, но я не хочу, чтобы сам Морок погиб. Однако после бесконечно одинаковых дней я иногда начинаю ловить себя на надежде, что Морок убьёт их всех, чтобы найти меня.

Я полагала, что буду рада, когда снова услышу человеческие голоса, но как только до меня донесся тихий шёпот и звук шагов по ближайшему коридору, я забилась в самый тёмный угол. Однако затем поднялась с места, замечая, как отражается оранжевый свет от её золотистых волос. Принцесса выглядит такой хрупкой на фоне трёх охранников, с её тонкими пальцами и запястьями. Оказывается, не нужно иметь сильные руки, чтобы убивать родных. Хватит и гнилой души.

– Выйдите, – тихо приказывает она.

– Но, ваше высочество, король приказал…

Король. Значит, Даниила уже короновали.

– Всё будет хорошо, поэтому подождите меня за дверью.

Стражи неуверенно топчутся на месте, но потом всё-таки подчиняются. Я дожидаюсь, пока охранники уйдут и с той стороны раздастся щелчок задвижки. И только после дёргаюсь к решётке, намереваясь удавить Елену, но моя протянутая рука хватает лишь воздух в пяти сантиметрах от её лица, а принцесса и бровью не ведёт. Она знает о безопасном расстоянии.

– Ещё не поняла, что я поумнее тебя?

Дрянь.

Я перестаю пытаться достать её и просто обхватываю решётку руками.

– Что тебе нужно? Вы же уже добились своего. Даниил новый король.

– Просто пришла насладиться твоим сломленным видом, – равнодушно признаётся Елена, отряхивая нежно-розовое платье. – Ты мне, кстати, никогда не нравилась.

– В отличие от твоего брата, – парирую я.

– Даниил переживёт. Без тебя ему будет лучше.

– В чём дело? Аарон не замечает тебя, скучая по мне?

Её безразличие идёт трещинами, а губы кривятся в отвращении.

– Даниил уже сказал Аарону, что он станет моим мужем. Даниил – король, и его слово закон. Так что не смей упоминать имя моего будущего мужа и забудь о нём, Мара.

– Тяжело забыть о вкусе его губ. – Я не сдерживаю злую ухмылку, зная, где у принцессы больное место. – Вряд ли ты знаешь, насколько горячи его руки, когда он кладёт их на талию.

У меня по телу проходит дрожь от клокочущей внутри ярости и от непрошеных воспоминаний, что всплывают в моей голове после этих слов.

Рот Елены приоткрывается, я жду, что она сделает неаккуратный шаг вперёд, и тогда я выдеру ей все волосы, потяну на себя и разобью её милое личико о прутья, но она встряхивает локонами и делает растерянный шаг назад. Однако я всё равно продолжаю