пошла работать. Я тоже вышел из комнаты вместе с ней. Но проходя к выходу, задержался у стойки и поговорил с Игорем, нашим дежурным администратором. Потом ушел. А уж сколько я с ним трепался — пять минут или десять — я не засекал.

— Хорошо, — снова кивнул Илья Ильич. — То есть вы вышли из отеля и сразу же пошли… В какую сторону вы пошли? Вспомнить маршрут можете?

— Могу. Вам все улицы перечислить?

— Да, желательно.

— Это что, вы меня, значит, на алиби проверяете? Думаете, что это я убил этого писателя?

Пятаков при этих словах Терентьева быстро посмотрел на Льва Ивановича.

— Нет, мы так не думаем, — ответил за Илью Ильича Гуров. — Мы просто делаем свое дело. Проверяем поминутно, кто и где находился в момент совершения преступления. Проверяем всех служащих и всех постояльцев, которые в этот момент находились в отеле, а не только вас, Александр Владиславович. Это часть нашей работы.

— Ага, понятно, — покивал головой Терентьев и назвал улицы, по которым он возвращался из отеля домой. — Мира мне сказала, что арестована жена этого самого писателя…

— Мира не совсем в курсе, — прервал его Гуров. — Ваша мать, Ольга Михайловна Кирьянова, не арестована, а находится под наблюдением полиции. Вы ведь знали, что убили именно Кирьянова?

— Я? Откуда же я мог это знать? — округлил глаза Терентьев. Он явно переигрывал, но Лев Иванович сделал вид, что поверил ему, и даже подыграл.

— Да, наверное, вы не в курсе. Мира ведь не называла вам фамилию убитого?

— Нет, не называла, — отозвался Терентьев. — Мы с ней в последние три дня практически не общаемся. Последний раз она звонила в тот день… Когда было убийство.

— Почему вы не общаетесь? — поинтересовался Пятаков.

— Она сама не хочет, — пожал плечами Александр. — Наверное, в шоке от всего, что произошло в отеле, и теперь хочет побыть одна.

— Это она вам так сказала?

— Нет. Это я так подумал, когда она не стала брать трубку и перезванивать мне после моих звонков.

— Вы не ссорились?

— Нет, — ответил Терентьев, но потом, немного подумав, добавил: — Во всяком случае, я не считаю, что мы поссорились. Так просто…

— А конкретней сказать не можете?

— Да ерунда. Просто она узнала, что я приехал не на машине, а на такси. Рассчитывала, что мы уедем с ней после ее смены вместе. Но я сказал, что мне нужно будет уйти раньше, потому что я обещал поехать с приятелем на рыбалку. Вот она и надулась.

— И что — поехали? — Гуров так и впился глазами в Терентьева.

— Нет. Это я ей просто так сказал, что поеду на рыбалку. А на самом деле мне нужно было в этот день поехать к матери в Варваровку и помочь ей. Мама затеяла ремонт в квартире. А Мира — она… В общем, она не очень любит мою маму.

— Ага. Ее мама не любит вас, а Мира не любит вашу маму. Понятно, — усмехнулся Пятаков.

— Нормальные житейские отношения, — махнул рукой Терентьев. — Поэтому я и не спешу жениться.

— Что ж, все понятно. — Пятаков встал, а за ним поднялся и Лев Иванович. — У меня пока к вам вопросов больше нет.

Илья Ильич, не оглядываясь, направился к выходу.

— А вот у меня есть еще пара вопросов, — задержался в гостиной Гуров. — Александр Владиславович, я понимаю, вы тогда еще были подростком и можете сейчас этого не помнить. Но все же… Меня интересует одна рукопись вашего отца. Вернее, не его, а Ольги Михайловны, которую она оставила у вас в квартире, когда уходила… И которую, по ее словам, кто-то украл у вашего отца. Не помните?

Терентьев не успел ответить, как его телефон, который лежал на столе, заиграл какую-то бодрую мелодию, и Александр отвлекся посмотреть, кто звонит. По всей видимости, звонок его озадачил. Терентьев нахмурился и нервно дернул головой. Потом, попросив у Гурова извинения, ответил на вызов, быстро прошагав с телефоном на кухню.

Что именно говорил Терентьев собеседнику, Лев Иванович не расслышал, но отвечал Александр резко, односложно и нехотя. Он быстро свернул разговор и вернулся хмурый и чем-то недовольный.

— О чем мы говорили? — переспросил он, но потом вспомнил и нехотя ответил на заданный Гуровым вопрос: — Помню я эту рукопись, — его глаза, при этом сузились, он опустил голову и процедил сквозь зубы. — Этот роман писал отец, а не эта… Она обманывает, если говорит, что это была ее рукопись. Она ее и украла. Думаете, я не знаю, что роман потом вышел под фамилией этого ее… второго мужа?

Гуров не стал дальше выспрашивать о рукописи, ему с этим вопросом и так уже было все ясно. Поэтому он задал другой вопрос:

— А пистолет, который был у вашего отца… Его не было на месте, когда вы обнаружили тело?

— На месте — это где? — Терентьев насмешливо глянул на Гурова. — Вы имеете в виду в ящике стола или возле тела моего отца?

— То есть вы знаете, что стреляли во Владислава Владленовича из его пистолета? Вам кто-то сказал, или вы сами это узнали?

— Я не был тупым подростком, — хмуро заметил Терентьев. — Конечно же, я увидел, что отца застрелили. А так как рядом с ним никакого оружия не было, то сразу же осмотрел ящик стола, чтобы узнать, там ли пистолет. И его там не оказалось.

— А разве ящик не был закрыт на ключ?

— Нет. Он был открыт, а ключ торчал из замка. Пистолета там не было. Но так как и рядом с телом отца его не было тоже, то я сделал вывод, что стреляли из него, и оружие забрал с собой тот, кто убил папу.

— Что ж, спасибо за помощь, — стал прощаться Гуров. — Если у меня появятся еще какие-то вопросы, то я вам позвоню. Вы не против?

— Не против. — Терентьев явно был рад, что оперативники наконец уходят. — Звоните. Вот только не понимаю, чем я вам помог, — усмехнулся он.

Лев Иванович не ответил и направился к выходу. Пятакова не было видно ни в коридоре, ни в подъезде, он, по всей видимости, ждал Гурова на улице. Но и возле подъезда, и у машины, на которой они приехали, его также не было видно. Гуров огляделся и обнаружил Илью Ильича беседующим с каким-то невысокого роста небритым типом в майке и старых, вытянутых на коленях трико.

Пока Лев Иванович раздумывал, подходить к ним или подождать Пятакова у машины, его телефон завибрировал в кармане. Поставленный на вибровызов, он звонил и во время беседы с Терентьевым, но Лев Иванович не любил отвечать на звонки, когда он опрашивал свидетелей. Поэтому просто проигнорировал и этот вызов, тут же благополучно забыв про него.

— Ты уже освободился? — в трубке раздался нетерпеливый голос Крячко.

— Только что вышел от Терентьева. Что-то срочное? — Гуров потер рукой висок. Головная боль