узнать получше, но ты мне уже в масть, несмотря ни на что.

– О как. – Наклоняюсь к нему. – И что же тебе во мне нравится?

Ожидаю, что парень начнет придумывать на ходу, но он, не колеблясь ни секунды, говорит:

– Мне нравится, что ты проигнорировала меня вначале, вместо того чтобы подойти. Ты заметила, что я наблюдаю за тобой, но не стала заигрывать. По-моему, ты даже попыталась сбежать, да? Мне нравится, что не сразу пошла со мной сюда, и то, что ты сейчас здесь, мне тоже очень нравится… – Он усмехается, а я закусываю губу, чтобы не улыбнуться. – Мне нравится, что ты ходила по дому одна, без банды девчонок, как вы это делаете, чтобы чувствовать себя уверенней, и мне нравится, что ты единственная девушка на вечеринке, которая пришла в худи и джинсах.

Наигранно закатываю глаза.

– Сомневаюсь в этом.

– Не стоит, – смеется он, затем выражение его лица меняется, становится глубоким. – Знаешь, больше всего мне нравится, что ты проявила ко мне интерес, спросила о том, что я есть за пределами вечеринки.

В горле начинает першить, и я прокашливаюсь.

– Но ведь ты ничего и не рассказал.

– Пытался понять, действительно ли тебе это интересно.

– И как, понял?

– Теперь вижу, что да.

– Ты так подумал, лишь потому, что я хотела поговорить?

– Большинству девушек от меня не разговоры нужны.

Он впивается в меня глазами, и я выдерживаю его взгляд. Во мне борются противоречивые чувства. Кажется, что он бравирует, но его тон и его глаза говорят об обратном.

Он словно бы осуждает девушек за их «хотелки».

Как и себя – за то, что поддается.

Можно назвать это чутьем.

Или наивностью, ведь я никогда не была прозорливой.

– Как тебя зовут? – спрашивает он.

Пожимаю плечами.

– Мейер.

– Мейер. Мне нравится.

– Конечно, назовись я Фридрихом Ницше, тебе бы, наверное, тоже зашло, – поддразниваю я.

– Может быть. Но все равно мне нравится, – кивает он. – А все-таки, почему ты здесь, Мейер?

У меня непроизвольно вырывается смешок, и я говорю, прежде чем обдумать хорошенько:

– Забыться. Пришла сюда, чтобы забыться.

Парень смотрит на меня без удивления.

– Так мы все здесь для того же самого. – Он щурится на бутылку в своих руках. – Забыть дерьмовую неделю, забыть про тест, который на носу, забыть ссору с друзьями или… неудачную поездку домой к семье.

– То есть паршивую реальность, в которой мы каким-то образом оказались, – добавляю я.

– Именно! – кивает питчер. – Мы можем рвать задницы, желая изменить что-то, но в конце концов станем теми, какими делает нас этот мир. Оправдывать ожидания – сволочное занятие, согласна?

– Звучит как тост.

Он предлагает выпить, но я отмахиваюсь от предложенной бутылки.

– А что, если я не хочу быть такой, какой меня хотят видеть? – спрашиваю скорее для себя, но выжидающе смотрю на него. – Что, если я плевать хотела на ожидания и хочу стать кем-то большим? Что, если я хочу быть исключением из правил?

Он оценивающе смотрит на меня.

– Тогда я скажу, что у нас с тобой много общего, красавица. – Голос звучит довольно игриво, но глаза…

В них затаилось…

Мне это знакомо.

Где-то глубоко внутри себя я чувствую то же самое, причем в последнее время сильнее, чем обычно.

Тоска.

Опустошающее чувство одиночества.

Возможно, это всего лишь мои домыслы. Ведь у меня есть друзья, и у него тоже, но мы – никто друг другу – сидим в темноте и разговариваем. И в этом есть что-то глубокое, задушевное, чего у меня не было очень давно.

– Хочу помочь тебе, – тихо говорит он.

Оборачиваюсь к нему и замечаю в глазах решимость.

– Помочь? В чем?

– Помочь забыться.

Сильнее вжимаюсь ладонями в землю, когда он кивает – скорее себе, чем мне.

– Что бы ты ни пыталась забыть, придя на вечеринку, хочу помочь тебе. И хочу помогать тебе не только сегодня, но также и завтра, и послезавтра… – Глаза опускаются на мои губы, и у меня сводит живот. – Разреши мне.

Мне становится трудно дышать. А когда его пальцы скользят по моему лицу, оставляя за собой огненный след, я вообще улетаю.

Рука продвигается дальше, обхватывая шею. Он смотрит на меня горящими глазами, и внезапно я понимаю, что наши губы сейчас соприкоснутся.

Его дыхание обжигает, и тут я торопливо говорю:

– Я беременна.

Он замирает, зрачки сужаются.

– Это правда, – киваю в подтверждение своих слов, хотя он ни о чем не спрашивает.

Ему и не нужно спрашивать, все понятно по глазам.

– Беременна от мужчины, который оказался полным придурком, хотя я не сразу поняла это. Сейчас я вижу, какой он на самом деле. Как же он разозлился, узнав о моей беременности… обвинил меня во вранье, будто я все это подстроила. Спустя время я узнала, что он трахал другую девушку, мою ровесницу, но мне было уже все равно, а сейчас я…

Задыхаюсь от переизбытка слов, но Тобиас впивается в мой рот, и сумбурный поток обрывается.

Его губы сочные, поцелуй крепкий, язык жаждет проникновения, и я с удовольствием позволяю это сделать.

Отвечая взаимностью, понимаю, что это не похоже ни на что другое. И он точно целует меня не для того, чтобы помочь забыться, а потому, что хочет этого. Хочет завладеть моими мыслями и моим телом и надеется на то, что я позволю сделать это.

Не уверена, что я смогла бы сдержаться, даже если б попыталась.

Каждая частичка меня хочет его.

Тобиас – это не трахатушки и не приятное времяпрепровождение.

Он создан… для большего.

Я действительно нуждалась в нем сегодня. Не в ком-то, а именно в нем, и пусть это покажется странным, думаю, что и он нуждался во мне.

Бессмысленно.

Но может, и не нужно искать в этом смысл.

Я тут, чтобы забыться, отпустить ситуацию. Поэтому отбрасываю запреты и делаю то, чего хочет мое сердце.

Просто даю себе расслабиться и раствориться в нем.

Не жду, пока Тобиас уложит меня на спину, как хрупкую принцессу. Хватаю его за воротник и притягиваю к себе. Он не сопротивляется, а быстро устраивается между моих ног.

– Пойдем ко мне в комнату? – говорит он, обжигая губами впадинку на моей шее. – Не хочу, чтобы кто-то тебя увидел.

Сердце бешено колотится, голова ничего не соображает.

– Не беспокойся обо мне.

Его налитые кровью голубые глаза пригвождают меня к месту.

– Пойдем ко мне, – повторяет он.

У него нет причин заботиться о том, что меня могут застукать под ним, но почему-то его это волнует. Не знаю, что на меня накатило, но я просовываю руку между нами и расстегиваю его джинсы.

– Мейер…

Он прижимается ко мне, и по телу пробегают мурашки.

– Если тебя что-то не устраивает, я могу уйти.

Он стонет, прижимаясь губами к моей коже. Покусывает мне ухо, и я содрогаюсь.

– Меня все устраивает, красавица.

Мы помогаем друг другу освободиться от ненужной одежды. Он на секунду застывает, потом крепко целует меня, шепча прямо в губы:

– Готова?

Прикусываю его нижнюю губу, и он скользит в меня, проникает одним медленным толчком. Наши стоны смешиваются, дыхание учащается.

– Ты такая мягкая там, – стонет он, сильнее прижимаясь бедрами к моим, и я приподнимаюсь, чтобы он вошел глубже.

Тобиас дает мне то, чего хочу, но кажется, у него есть идея получше.

Он садится и притягивает меня к себе на колени, опуская на член. Приподнимает и опускает, и внутри меня все дрожит.

Чувствуя это, он ухмыляется, снимает бейсболку и надевает ее козырьком назад на мою голову. Его руки скользят по моим бедрам, добираются до края толстовки и опускают ткань ниже.

– Теперь, если кто-то засечет нас, ни одной обнаженной частички твоего тела не увидит.

Сдавленно хихикаю и покачиваю бедрами в ответ.

Тобиас прикусывает нижнюю губу, пока его взгляд блуждает по моему лицу. Потом вновь целует. Мы прилагаем равные усилия, двигаясь для получения максимального удовольствия. Мои соски нуждаются в прикосновениях, и его руки, словно он прочитал мои мысли, исчезают под худи и забираются в лифчик. Он массирует меня с нежной грубостью, отчего голова моя запрокидывается назад.

Губы расплываются в улыбке. Смотрю на звезды, вдыхаю ароматы вокруг меня и растворяюсь в ощущениях.

Он берет меня за волосы и слегка тянет, чтобы мое лицо было обращено к нему. Под его дьявольским взглядом даже пальчики на ногах дрожат.

Наши движения становятся все более неистовыми, наэлектризованными, отчаянными. Обхватываю его лицо и целую в губы, затем шепчу:

– Я сейчас кончу, Тобиас…