на уличные шумы, обрывки идей, осколки разрозненных слов и звуков стали кружиться перед моими глазами, плавно выстраиваясь в хоровод, вычерчивая план будущего рассказа. И главное – мне казалось, что в нем появились драма и фабула, которых ранее так не хватало моим воспоминаниям кабинетного писателя. В ужасающих звуках той ночи я впервые расслышал отзвуки своих страхов потерять Любовь Марушки и отчаяния своей ревности к ее Неземной Любви к Эону. Дневники Мары и напряжение сегодняшней ночи придали мне смелость поделиться с читателями новой, неосвещенной до сих пор в прессе стороной наших отношений и Марушкиных работ. Но не стану забегать вперед и начну все по порядку.

Многие читатели «Аллевиации» и друзья, знающие Мойру-Мару, прежде всего, как основателя АСБ, часто сетовали на то, что сконцентрировавшись на нашей с Марушкой любви и на истории создания первого физфиластра (физико-философско-астрологического факультета), я мало внимания уделил роли теории и практики селестиальных близнецов. Да, 12 лет тому назад мне очень не хотелось отвлекаться от основной темы моей жизни, а именно, аллевиации. Но для Мойры аллевиация никогда не была ее основной темой. Она жила мечтами об изучении и создании первых исследовательских групп селестиальных близнецов. После того как автор книги «Селестиальные близнецы» Элизабета Левин создала теорию селестиальных близнецов, Марушка стала ее первым практиком. Хотя я, как и многие мои друзья, с интересом прочел «Селестиальные близнецы», у меня никогда бы не хватило смелости начать экспериментировать на себе. Не то, чтобы я отказывался это делать из принципа, но у меня всегда хватало поводов сказать, что в моей жизни есть вещи поважнее, чем разыскивать людей, пришедших в этот мир одновременно со мной, и что на общение с ними у меня все равно не хватает ни сил, ни времени. Я был убежден, что защита моей диссертации и создание физфиластра должны предшествовать попыткам экспериментальной работы с людьми. Мне казалось, что права сама автор «Селестиальных близнецов» в том, что желательно повременить с применением ее теорий на практике. Я легко соглашался с ней, что «для проверок теории селестиальных близнецов и психологической астрологии нужно сначала проанализировать жизни уже ушедших из мира сего людей так, как когда-то патологоанатомы прежде, чем врачевать, изучали тела людей, препарируя их своими тонкими скальпелями».

Мою любознательность будоражила идея параллельных жизней и миров. Мне было интересно философствовать на тему, а что было бы, если бы в одной из поворотных точек своей жизни я сделал иной выбор? Ну, прямо, как в популярной комедии тех времен «Осторожно! Двери закрываются», построенной по принципу «вращающихся дверей». Исследуя возможные развилки судьбы и те пути, по которым мы могли бы пойти – или не пойти, – этот увлекательный фильм предположил существование раздвижных дверей, которые могут однажды открыться перед нами, а могут оставаться закрытыми навсегда. Показав, как мгновенные решения в доли секунды могут определить, в какое русло будет направлена наша судьба, авторам удалось разбить действие картины на два параллельных измерения. В одном из них главная героиня успевала бы вбежать в вагон метро, а в другом двери захлопывались перед нею, и это приводило к таким значительным сдвигам в судьбе, что одно из измерений оказывалось для нее даже смертоносным.

Мне было еще интереснее позабавиться мыслью, что однажды случайно на улице или на работе я столкнусь с тем моим селестиальным близнецом, который в прошлом сделал отличный от меня выбор, о котором я когда-то мечтал, но побоялся или не решился осуществить. Обо всем этом мне было интересно читать в книгах и смотреть в фильмах того времени, когда в начале XXI века идея эффекта селестиальных близнецов уже висела в воздухе, но еще не вошла в привычное сознание людей.

Вместе с Марушкой мы на одном дыхании смотрели трогательный и таинственно мистический художественный фильм польского режиссера Кшиштофа Кесьлевского «Двойная жизнь Вероники». Музыка Збигнева Прайснера придавала этой многоуровневой притче о двух девушках – польской Веронике и французской Вероник – одновременно родившихся в разных странах, особенную притягательность. Как идеальные селестиальные близнецы, обе Вероники были похожи словно две капли воды, и, хотя им ничего не было известно друг о друге, в каждой из них зрело смутное ощущение, что она не одинока в мире, что где-то существует какая-то связанная с нею иная жизнь. К сожалению, этим двум Вероникам не дано было встретиться, но одна из них, умирая молодой, как бы передала своей далекой тезке дело и песню всей своей жизни. А нам с Марушкой было очень жаль, что Кесьлевский умер в 1996 году, не дожив десять лет до первой публикации книги «Селестиальеые близнецы». Ведь в ней, в отличие от его художественного фильма, описывались истинные исторические совпадения, произошедшие с 18 парами (или даже тройнями) известных людей, родившихся одновременно, часть из которых повстречались в этой жизни, чтобы совместными усилиями добиться феноменальных успехов.

Как и Марушка, я изумлялся тому, что идеи взаимосвязанности и необычной, едва ли не телепатической способности ощущать тех, кто родился с ними одновременно, синхронно появлялись в литературе различных стран и народов. Напомню читателям хотя бы притчу из романа «Черная книга» лауреата Нобелевской премии турецкого писателя Орхана Памука. В ней рассказывается, что девочка и мальчик, Хюсн и Ашк, жившие на краю пустыни, родились в одну ночь, учились у одного учителя, вместе прогуливались вокруг бассейна и влюбились друг в друга. Спустя годы юноша попросил отдать ему девушку в жены, и старейшины рода дали согласие при условии, что он сначала отправится в Страну сердец и принесет оттуда диковинную вещь. С какими только испытаниями юноша не встретился в пути! Он преодолел много препятствий, но никак не мог найти ничего диковинного. Но однажды ему подсказали, что: «Ты – это твоя возлюбленная, и твоя возлюбленная – это ты». Тогда и вспомнил юноша, как влюбился в девочку, когда они вместе читали и брали уроки у одного учителя.

Еще более, чем эта сказка, поражал воображение нашумевший роман американской писательницы Марло Морган «Послание с того края Земли». В нем пятидесятилетняя Морган поведала миру невероятную историю о четырех месяцах скитаний в пустыне Австралии под покровительством «истинных людей» – затерянного племени аборигенов. В отличие от антропологов, горячо споривших о реальности описанных событий, нас с Марушкой интересовало лишь коротенькое описание встречи автора с человеком по имени Черный Лебедь из племени аборигенов, родившимся одновременно с Морган. Черный Лебедь рассказал ей, что с детства был наслышан о родственной ему душе, родившейся в отдаленном краю Земли. Желание разыскать своего