– Штраус – психолог, а не терапевт, – ничего не выражавшим голосом произнес Москито. – Но он общался с миссис Гордон, он представляет НАСА и проект «Вместе в космосе», он знает, какой стресс испытала миссис Гордон, узнав о гибели мужа. К коллегам из «Спейс трек» Штраус претензий не имеет. Они вели себя с миссис Гордон профессионально. Такой вывод – это есть в дополнительном протоколе – Штраус сделал после разговора с профессором Селдоном.

Прокурор перелистал на экране страницы заключения, сохранил файл и поднял, наконец, взгляд на эксперта. «Постарел, – подумал Берн. – Выглядит уставшим. Вряд ли он был бы для Джаннет хорошим мужем…»

– Эта штука… – тихо произнес он. – Черная дыра. Я слышал, она как двигалась, так и движется. Проглотила корабль и… Это ведь очень маленькая черная дыра. Меньше миллиметра! Как же так…

Москито кивнул. В отличие от прокурора, в физике он разбирался неплохо. Диплом Йеля как-никак.

– Слишком велика разница в массах, – скрывая раздражение, объяснил он. – Скорее всего, «Ника» разрушилась, когда столкнулась с эргосферой Энигмы. Точнее – когда Энигма вместе с эргосферой оказалась внутри «Ники», она ведь действительно очень маленькая, и корабль для такой черной дыры – как пустое место, Энигма пронизала «Нику» насквозь. Эргосфера, – начал объяснять Москито, со злорадством увидев на лице прокурора выражение непонимания, – это область, откуда невозможно выбраться. Гордон погиб мгновенно, а «Ника» разрушилась приливными силами и, наверно, обратилась в плазменный диск вокруг черной дыры. Слишком слабый, чтобы его можно было увидеть с Земли. С космических телескопов тоже.

– Страшная смерть, – пробормотал прокурор. – Бедная миссис Гордон. Представляю, как она…

Он пожалел, что позволил прорваться эмоциям, и не закончил фразу.

– Штраус диагностировал у миссис Гордон диссоциативное расстройство идентичности на фоне сильнейшего стресса и невротического состояния, – сухо произнес Москито.

– Из медицинского заключения следует, – резюмировал прокурор, – что в дополнительном полицейском расследовании нет необходимости.

– Никакой, – подтвердил эксперт.

– О’кей, – кивнул Берн. – Дело закрыто.

Москито встал и пошел из кабинета.

– Мог хотя бы попрощаться, – пробормотал Берн, когда за экспертом закрылась дверь.

В вечерних новостях по каналу NBС прокурор без особого интереса послушал выступление Мэтта Холдера, руководителя печально известной программы «Вместе в космосе», сообщившего, что слежение за черной мини-дырой Энигма прекращено, поскольку невозможно фиксировать ее влияние на орбиты внутренних планет. Предполагается, что, после прохождения перигелия, Энигма будет удаляться от Солнца и через несколько лет вернется в облако Оорта.

«Наверно, по-видимому, возможно… – подумал Берн. – Никогда они ничего не знают определенно. Зря их финансируют. Космос… бог мой, да кому он сдался…»

***

– Миссис Гордон сама приняла решение, – упрямо повторил Манкора. – Она сделала это даже раньше, чем поняла суть задачи. Инстинктивно. Иное решение для нее было попросту невозможно. Немыслимо.

– Любовь, – пробормотал Казеллато. – Теперь вы все валите на женские чувства.

– Я не…

– А на самом деле, – перебил Казеллато, – никому ничего не докажешь. Потому что ничего не произошло. Только одно: вдова Гордона умерла. Точка. Что еще изменилось в мире?

Разговор происходил в кафе «Наоми» в двух кварталах от Института перспективных исследований в Принстоне, куда физики приехали для участия в семинаре «Процессы квантовой релаксации при декогеренции сложных запутанных систем».

Эйлис похоронили в прошлую пятницу. Грустные были похороны. Отпевали в англиканской церкви на Флит-стрит в Пасадене просто потому, что Эйлис будто бы несколько раз бывала здесь и даже как-то поставила свечку. Пришли человек десять – видимо, подруги, знавшие Эйлис до ее брака с Гордоном. Нигде в прессе о смерти миссис Гордон не сообщалось – тем более что в тот же день скончался Берт Симсон, известный актер, игравший в знаменитом сериале «Наспех повсюду».

Манкора обратил внимание: у входа в кафе остановилась инвалидная коляска, в которой сидел, сгорбившись, седой, но не старый мужчина. Панягин. Манкора прежде не видел русского физика, но кто еще мог это быть? Панягина сопровождала полная, не очень симпатичная женщина. Жена? Она стояла иозади коляски и была погружена в свои мысли.

Остальные трое не приехали. Манкора был уверен, что не появится и Панягин. Прошло всего четверо суток, как земной экипаж «Ники» неожиданно для врачей вышел из комы. Произошло это, когда сердце Эйлис перестало биться. Наверно, в то же мгновение, но никто не мог сказать точно, да никто и не сопоставил эти два события, кроме Манкоры и Казеллато. Да и еще Штраус.

Сейчас Штраус сидел с ними за одним столиком и потягивал пиво. Молчал и, возможно, думал не о миссис Гордон, не о самом Гордоне и вообще не о трагическом полете «Ники». Свои проблемы есть у каждого, и далеко не всегда они связаны с обстоятельствами, о которых можно говорить вслух. Тем более, людям, которых, вообще говоря, должен был считать личными врагами.

Да ладно… Какие враги? Сейчас – даже не конкуренты.

– Что изменилось в мире? – медленно повторил Штраус. – И это говорите вы, физик? Вы, который…

– Да, – раздраженно перебил Казеллато. – Я, который. Вы, психологи и психиатры, положите физиков на обе лопатки. Разговоры с экипажем? Полно, это фантазии! У миссис Гордон расстройство идентичности. Стресс, общая предрасположенность к психическим расстройствам. Это из вашего эпикриза, Штраус?

Штраус допил пиво, аккуратно поставил кружку на стол и посмотрел физику в глаза.

– Да, – спокойно сказал он. – Я готов подтвердить диагноз перед любым консилиумом. Проблема в том, что никому это уже не интересно. Даже журналистам. О смерти Симсона говорят и пишут все и везде, это важный информационный повод. О трауре по поводу гибели «Ники» забыли, а ведь прошло немногим больше недели.

– Не уходите от разговора! – вскричал Казеллато, наклонившись к Штраусу через стол. – Вы, психологи и психиатры, способны заговорить кого угодно и доказать все, что вам кажется верным. Почему экипаж вышел из комы, когда умерла миссис Гордон?

– Совпадение, – буркнул Штраус.

– Почему Бусыгин, звонивший мне, умер тогда же?

– Это и вовсе неизвестно, – отрезал Штраус. – Он даже не успел вызвать «скорую», тело обнаружила его знакомая. Вы спрашиваете: что изменилось в мире? Ничего такого, что можно было бы объяснить только этой вашей декогеренцией. Признайте это! Признайте, ведь это