Шрифт:
Закладка:
Я усмехнулся, вспомнив, что сей лихой гасконец был сыном адвоката и не был по рождению дворянином. А в годы разгула якобинства он в порыве революционного энтузиазма набил себе на предплечье татуировку: «Смерть королям!» Бернадот, став монархом, на сто восемьдесят градусов сменил курс шведской внешней политики и начал войну со своим бывшим старым другом и командиром, императором Наполеоном Бонапартом.
Но новый Бонапарт на шведском престоле нас не устраивал. Лучше было бы, чтобы вакантное место короля занял бы кто-нибудь из людей, которые имели лишь одно преимущество перед Бернадотом – любили Россию и не пытались ловить рыбку в мутной воде, часто во вред своему соседу на Балтике.
Я посчитал, что уже сейчас следует готовиться к боевым действиям против Швеции. И закончить все дела к весне будущего года. Зима – наиболее подходящее время для наступления на Швецию. Ботнический залив и восточная часть Финского залива сковывается льдом, по которому наша пехота, кавалерия и артиллерия могут добраться до побережья Швеции. Но перед тем следует обезвредить Финляндию с ее «Гибралтаром» – Свеаборгом, и занять Аландские острова. В 1809 году у нас все получилось. Почему же это нельзя повторить и в этой реальности?
Я осторожно потолковал об этом с императором. Поначалу он и слушать не хотел про войну, что называется, под окнами Зимнего дворца. К тому же он прекрасно знал места, где должны были вестись боевые действия. Еще в царствование своей матушки – императрицы Екатерины, Павел в качестве волонтера вместе со своими гатчинцами отправился воевать со шведами. Правда, особо погеройствовать ему не дали, но он побывал под огнем и видел погибших и раненых воинов.
– Василий Васильевич, а может, король Густав все же не решится начать с нами войну? – склонив голову к плечу, произнес император. – Хотя, похоже, он весь пошел в отца – такой же беспутный и взбалмошный. Так что все может быть…
– Ваше величество, опасно оставлять в тылу столь опасного противника, как Швеция. Под влиянием британцев он может повторить то, что планировал его отец. Правда, на нашей стороне будут Франция и Пруссия. Наполеону хочется воткнуть в свой венок очередную лавровую ветвь, а Пруссия желает округлить свои владения за счет Шведской Померании.
– И все же, Василий Васильевич, я попрошу вас достоверно узнать о планах шведского короля. Если все будет обстоять именно так, как вы говорите, то что ж – пусть заговорят пушки. Мой долг защитить северные рубежи империи. И мы их защитим…
14 (26) сентября 1801 года. Республика Семи Соединенных Островов. Крепость Корфу. Капитан Казбек Бутаев, РССН УФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области
Сижу, завтракаю с Беатрис, беседую с ней о том, о сем. И тут явление: из штаба адмирала Ушакова примчался взмыленный посыльный с запиской, в которой Федор Федорович приглашает меня на личную аудиенцию.
Делать нечего – мы люди военные, и приказ есть приказ. Как мог успокоил свою ненаглядную, надел мундир, прихватил папку с бумагами и вместе с посыльным отправился в Старую крепость.
По дороге я попытался осторожно выведать у морского служителя, что такое стряслось в наших краях и почему я так срочно понадобился адмиралу. Вроде ничего тревожного за истекшие сутки не произошло, лишь ближе к вечеру в порт вошел торговый корабль под испанским флагом. Может быть, он доставил на Корфу что-то такое, что встревожило Ушакова?
Посыльный ничего толком не сказал. По его словам, утром к адмиралу явился Егор Метакса, с которым Федор Федорович о чем-то долго разговаривали наедине. Потом дежурный офицер штаба написал записку и с ней послал ко мне этого моряка. Я прекрасно знал, что помимо своих прямых обязанностей Метакса занимался и другими делами, о которых не всем положено знать. Поэтому, решив, что желание адмирала срочно увидеть меня связано с чем-то действительно важным, перестал расспрашивать посыльного.
А дело и на самом деле оказалось серьезным. И связано оно было со сволочной натурой англосаксов, которые ради того, чтобы нагадить своим оппонентам, были готовы на самые мерзкие поступки. Но давайте я начну все по порядку.
Вчера на Корфу пришла шхуна «Санта Тереза» под флагом Испании. Казалось бы, что в этом странного? Испанское королевство соблюдало благожелательный нейтралитет в отношении России и Франции, поэтому торговый корабль под красно-желтым полотнищем могло беспрепятственно зайти на Корфу.
Но дежурный офицер, отправившийся на шхуну, чтобы осмотреть ее и груз, который находился в ее трюме, примчался в штаб адмирала с тревожным сообщением – на корабле эпидемия дизентерии. Больше половины команды не могли исполнять свои обязанности, помещения были пропитаны тошнотворным запахом фекалий, словом, шхуну и ее экипаж следовало немедленно изолировать от команд русских и французских кораблей и ставить в карантин.
Надо сказать, что инфекционные заболевания на флотах времени, в которое мы попали, не считались чем-то экстраординарным. Но к тому времени судовые лекари уже научились бороться с цингой, которая считалась основной причиной высокой смертности среди моряков. Поддержание чистоты и элементарные правила гигиены, принятые в британском, французском и русском флотах, позволяли не превращаться отдельным вспышкам инфекционных заболеваний в эпидемии. Но для адмирала Ушакова, который в молодости вдоволь настрадался в 1783 году от чумы в Херсоне во время строительства там кораблей для создаваемого на юге России Черноморского флота, появление испанской шхуны с больным экипажем стало тревожным звоночком.
Как оказалось, подобные инциденты уже происходили во французских портах. Там неоднократно появлялись корабли под флагами нейтральных государств с экипажами, больными опасными инфекционными заболеваниями. И, как сообщил нам завербованный мною британский агент по кличке Виконт, все это происходило по инициативе спецслужб Соединенного Королевства.
Похоже, что, не надеясь на успех в морских и сухопутных сражениях, британцы решили использовать своего рода «бактериологическое оружие». Определенный опыт в этом у них был. Именно таким способом англичане и колонисты в Северной Америке изрядно подсократили численность индейских племен, подбрасывая им зараженные оспенными выделениями одеяла и куски тканей. А чем русские дикари и примкнувшие к ним французские республиканцы хуже краснокожих?[63]
Я не заканчивал «Сангиг»[64] и в тонкостях лечения разного рода эпидемий не очень хорошо разбирался. Да
