фигурку сидевшую на холме среди поросли травы в странном чешуйчатом зелено-сером одеянии сложно было заметить сразу. Нахлынувшая злость не столько даже на «незнакомку», а скорее на саму себя за немоту и трусость, всколыхнуло ей всю душу. Пальцы рук сжались в кулаки так, что побелели костяшки. Холо-куб заскрипел от нагрузки, готовый вот-вот выйти из строя. Грудь прямо под медальоном, что скрывался за тканью комбинезона, обдал сильный жар. Тамара обернулась наконец, посмотрела, узнала и голосом, полным удивления и злобы, выдала:

– Это ты!? Как!?

Эпилог

Иногда одни события влияют на другие весьма странным и, казалось, совсем неочевидным образом. Однако потом, спустя время, вся эта неочевидность внезапно оказывается совсем даже очевидной и вполне предсказуемой. Так и в археологии. Я изучаю то, что было много лет назад. То, что тогда людям казалось неочевидным, а мне теперь предстает в совершенно другом свете. Предстает во всей красе и очевидности. И вопросы отпадают или сами собой, или в процессе несложных измышлений.

(Из записей в личном дневнике.

Тамара Дивич.

Марс. 2529`)

Непрерванный полет

«Мотыль» стремительно набирал высоту, преодолевая силу притяжения Парпланда. Вокруг него в сотнях метров в разные стороны строились воздушные завихрения, создаваемые мощным контр-магнитным полем «волчка». Колодец своей «глубиной» уходил прямо в черноту космического пространства.

Уже через полчаса стремительного разгона перед 2-мя пассажирами шаттла разверзлось бескрайнее безвоздушное пространства системы Альфа Гастергауза. Огромный светлый диск планеты Холотерии занимал 2/3 обзора, загораживая вид на саму систему и ее светило, которое было весьма далеко и показывалось лишь ярким белым пятнышком где-то в паре десятках астрономический единиц (АЕ).

Боло стоял у своего кресла-ковша и молча смотрел в большой 3-мерный экран, который «силился изо всех сил» передать всю красоту за бортом.

– Давно не летали? – поинтересовался Кейтель.

Боло кивнул.

– Более 20-и лет. С тех самых пор, как мы высадились на Парпланд.

– И не тянуло?

– Нет. Космос – это не мое… Мы искали свой дом слишком долго. Мы его нашли.

Кейтель молчал и больше не спрашивал. Он сидел в своем кресле капитана и лениво посматривал в сторону проекции внешнего пространства, хотя разгон уже прекратился и шаттл неспешно приближался к пока еще далекому серебристому диску космической станции. Боло заметил, куда они летели, повернулся к Кейтелю и спросил:

– А разве нам не на высокую орбиту Холотерии? Не на разгонный вектор?

Кейтель улыбнулся.

– Нет. Это ж «Мотыль». Он, конечно, всепогодный, но на нем мы будем добираться до Регула вечность.

– Тогда как же? – снова спросил Боло.

Кейтель кивком головы указал на медленно увеличивающийся диск станции прямо по курсу.

– Это наше КСП у вас на орбите. Там молодой офицер, бывший курсант за главного… Что-то у них со связью. По прибытию узнаем…

Кейтель умолк, словно отвлекся на что-то. Его лицо было напряжено. Глаза строго и сощурено всматривались в серебристый диск на экране. Боло хотел было уточнить снова, но, заметив, что тот скорее всего был по нейро-связи со своими, не стал. Он решил дождаться. Ждать пришлось не долго.

– Там пересядем на «Буревестника» и за неделю долетим. Ну, может, 10 циклов. Вряд ли больше.

«Буревестник… Хм. Знакомое название». Боло вспомнил, как просил у синта из Патруля Брайса Хантера еще тогда больше месяца тому назад передать или продать им такой для решения проблемы естественного изгиба планеты и вздохнул. Кейтель заметил странную реакцию и поинтересовался:

– Что не так? Летали уже на таком? Не понравилось?

Боло решил не ворошить прошлое, а узнать то, что его лично интересовало куда больше.

– Скажите, Кейтель, Альянс вас чем-то… хм… простимулировал, чтобы вы им подыгрывали на всех этих разборках по инцидентам?

Офицер Патруля прямо изменился в лице от услышанного.

– Что за бред. С чего вы решили? Разве я давал повод?

Хотя внешне Кейтель заметно занервничал от подобных вопросов. Боло обратил внимание на это, но выводов не сделал, в силу своей слабой разборчивости в людях. Зато свой вопрос он дополнил некоторыми пояснениями:

– Меня, да и моих людей тоже, не покидало чувство, что вы предвзяты к нам, местным, и весьма благосклонны к преторианцам.

Кейтель нервно рассмеялся.

– Вот же глупость! … У вас, Боло, и у ваших подчиненных просто очень высокое самомнение. Синдром маленького, но очень гордого народца.

– Это как?

– А так. Чем меньше коммуна или общность людей по сравнению с соседом, тем больше у нее чувство собственной значимости, мелочности и обидчивости к нему.

– Нет! Это не про нас! – возмутился Боло. – Мы слишком многое перенесли, и поэтому имеем право!

– Имеете право на что? – все еще улыбаясь спросил Кейтель. – Обижаться? … Но на таком двигателе далеко не улетишь! … Вам, Боло, нужно искать пути примирения с вашими новыми соседями, а не эскалировать ситуацию до взаимного истребления.

– Разве вы сами не видите, что Альянс изживает нас!? На носу выборы, на которых у нас нету шансов! – возмутился Боло.

– А кто вам мешает проводить собственную политику по привлечению переселенцев?

Боло вздохнул и на этот вопрос пояснил:

– Мы пытались и пытаемся, но не можем перебить кредитную политику Альянса.

– Правильно! … Значит что?

– Что?

– Значит нужно идти и договариваться о совместной политике по прибывающим.

Боло снова вздохнул, но ничего не ответил. «Да, путешествие, похоже, будет незабываемое».

Тем временем они приблизились к КСП, и Кейтель уже вышел на открытую стерео-связь, используя коммутатор кокпита и проекционный дисплей.

Кое-кто на станции

Мумифицированное невысокое достаточно худое тело доставили на станцию Альянса «Махаттан-Джарус» в срочном порядке. Тело не разрушалось на воздухе в атмосфере Парпланда, пока его доставляли магнито-шаттлом в космопорт под усиленной охраной, а наоборот постепенно напитывалось, наливалось и наполнялось силами, словно воскрешало. Хотя на