быстрыми и внезапными, они достигаются постепенно, шаг за шагом. В фееричные успехи я не верю, эти фееричные успехи действительно, может быть, ярко вспыхнут, но так же быстро потухнут, да пожалуй, ещё оставят и чад за собой, а вот упорная работа ведомства, которую оно выполняет, может быть, медленно, шаг за шагом, но приведёт, несомненно, к прочным результатам»[1012].

Это был правильный подход: умелая эксплуатация железных дорог позволила адекватно ответить на экономический подъем и увеличение грузопотока; убыточное ранее хозяйство начало давать прибыль. Комиссия генерал-инженера Петрова, анализируя отчётность, подсчитала, что превышение чистого дохода в 1909-м против 1907 года составило 44 млн рублей. Причём определила, сколько зависело от перевозок возросших урожаев и сколько приходилось на организационные улучшения. По мнению комиссии, это соотношение выглядело так: 11 млн рублей за счёт урожайности, а остальные 33 явились результатом улучшенной работы[1013]. Эти успехи не могла отрицать и Госдума. Только здесь достижения объясняли в большей степени урожайными годами и теми мерами, «на которые неоднократно указывало законодательное учреждение и которые приняты во внимание МПС»[1014]. Какие это были меры, на которые настоятельно указывала Дума, мы видели выше. Её интересовала не содержательная кропотливая работа, а расширение влияния на отрасль. Поэтому постоянно предпринимались попытки оспорить компетенцию Госсовета, 2-й департамент которого рассматривал дела об учреждении частных железнодорожных обществ. Думцев и близкие им круги раздражало, что выдачей концессий келейно занимаются два-три десятка сановников, и они требовали наделить нижнюю палату соответствующими полномочиями[1015]. Один из многочисленных запросов в правительство, касающийся Приднепровской ветки, начинался фразой: «Известно ли Министерству финансов и Министерству путей сообщения о том, что ими вынесено представление…» Коковцов метко отреагировал на эту формулировку разрекламированных кадетских юристов: «Трудно предполагать, чтобы ведомства внесли и подписали представление, которое не было им известно»[1016]. Борьба шла также по поводу выпуска железнодорожных облигаций, гарантированных государством. Дума резервировала это право исключительно за собой. По мнению же правительства, вопрос не входит в ведение нижней палаты, так как он не сопряжён с прямыми бюджетными расходами[1017]. Как позже говорил Шинга-рев, эпизод с ценными бумагами больно задел многих[1018].

Копившиеся обиды народных избранников прорвались в громком деле о концессии на строительство линии Екатеринбург — Казань, имевшей стратегическое значение. Конкурировали два сильных соперника: с одной стороны — Русско-Азиатский банк вместе с известным инженером К. фон Мекком, и с другой — купеческая группа во главе с видным депутатом, бывшим председателем II Думы кадетом Ф.А. Головиным: последние выступали за маршрут от Нижнего Новгорода до Екатеринбурга. Ожесточённые баталии шли в рамках комиссии по новым железным дорогам Минфина[1019]. В итоге Совет министров высказался за первый проект, который поддерживал Коковцов, ставший премьером после гибели П.А. Столыпина[1020]. С этих пор думцев захватила идея — испортить жизнь победителям тендера и тем, кто выступил на их стороне. И вскоре поднялся шум вокруг Московско-Киевско-Воронежской железной дороги: её управляющим был родной брат премьера, который так сильно задел своим решением верхушку кадетов. Пошли разговоры о покровительстве властей, о нарушениях прав местного населения и т. д.[1021] Затем волна негодования захватывает Московско-Казанскую железную дорогу, принадлежащую Русско-Азиатскому банку и фон Мекку (от Казани до Екатеринбурга собирались прокладывать новую ветку). На одном из заседаний ГД восходящая кадетская звезда В.Н. Некрасов обосновал необходимость национализации дороги[1022]. Товарищ министра финансов С.Ф. Вебер возражал: перед учредителями стоит задача построить новую линию, и разговоры о выкупе в данном случае неуместны[1023]. Представительная комиссия Петрова тоже не одобрила эту инициативу[1024]. Тем не менее на территории, по которым должна пройти дорога, выезжают известные адвокаты — для защиты целой серии исков. Оказалось, что земли к обществу Московско-Казанской дороги перешли без учёта интересов местных жителей[1025]. Эпопея завершилась лишь при Временном правительстве, которое по инициативе Некрасова, ставшего министром путей сообщения, высказалось за выкуп дороги в казну[1026].

Дефицит профессиональной компетенции Дума с лихвой компенсировала, политизируя социально-экономические проблемы. Об этом красноречиво свидетельствует принятие аграрного законодательства, которое справедливо считается одним из главных дел нижней палаты. Однако его никак нельзя отнести на счёт её кадетской части. Казалось бы, утверждение института частной собственности — это альфа и омега для каждого, кто относится к либеральному лагерю, а тем более для кадетов, неизменно позиционировавших себя рьяными приверженцами западного опыта. Но тут мы сталкиваемся с поразительным явлением: именно кадетская партия, сомкнувшись с разнообразными социалистическими элементами, оказавшимися в Думе, развернула знамёна против святая святых либерализма — против частной собственности. Об этом эпизоде отечественного либерализма сегодня говорят не часто. Современные почитатели кадетов предпочитают использовать стандартные отговорки: дескать, это лишь тактическая уловка, надо было многое учитывать, соответствовать и т. д.[1027]

Заметим: «соответствовать» кадеты начали сразу. В первых двух Думах оказалось значительное число представителей крестьянства, и кадеты бросились налаживать с ними контакт[1028]; при этом их правоверный либерализм приобрёл своеобразную окраску. Действительно, странно видеть поборников либерализма, ратующих против частной собственности. В результате в роли истинного либерала выступило правительство. Декларация И.Л. Горемыкина гласила: «Государственная власть не может признавать право собственности на землю за одними и в то же время отнимать эти права у других. Не может государственная власть отрицать вообще права частной собственности на землю, не отрицая одновременно права частной собственности на всякое иное имущество»[1029]. Эта азбучная либеральная истина не вдохновила кадетов, прекрасно осведомлённых, что такое частная собственность, но посчитавших, что народное правосознание — более высокое мерило справедливости[1030]. Удивительно, но даже в этом случае не обошлось без ссылок на любимый кадетами западный опыт. Ф.Ф.Ко-кошкин, что называется, открыл всем глаза, заявив, что в такой капиталистической державе, как Англия, местные органы самоуправления, советы городов сплошь и рядом заняты отчуждением частной собственности! Правда, оратор счёл нужным уточнить: каковы размеры подобного отчуждения — «это другой вопрос; мы говорим о принципе»[1031].

Позиция кадетов тогда многих повергла в шок. Поэтому партийные лидеры прибегли к развёрнутому обоснованию неожиданных новаций, связанных с отрицанием частной собственности на землю. Это произошло в ходе законодательного утверждения указа от 9 ноября 1906 года, который предоставлял беспрепятственный выход из общины. Материалы думских дискуссий дают представление о том, как кадеты пытались увязать приверженность либеральной доктрине с образом истинных народных защитников. Уже в земельной комиссии началась ожесточённая борьба против того, чтобы указ обрёл статус закона[1032]. Затем дискуссии переместились