привычно фиксировать все, что происходило в тронном зале, подлинные мысли королевского эмиссара по особым поручениям находились крайне далеко оттуда.

Он ведь понял намек. Он прекрасно понял, что хотел ему сказать племянник, — точнее, тот, кто его племянником притворялся. Именно благодаря этому Лунь Танзин совершил немыслимое святотатство: скрыв себя своим колдовством, он подслушал то, что было сказано на таинстве королевского напутствия. За подобное преступление он заслуживал смерти, а душа его должна была вечно проходить через десять судилищ Ада.

Однако то, что он узнал, тысячу раз стоило того. Ради этого он готов был вытерпеть и десять судилищ Ада, и десять тысяч, и миллион.

Ведь теперь последний кусочек головоломки встал на свое место.

Ведь теперь Танзин понял, кто убил его сестру.

Крамольная, чудовищная мысль, безумное и противоестественное подозрение в адрес Его Величества зародилось в его сердце довольно давно. Она не была основана на глубоком логическом анализе: просто неясное сомнение он испытывал, глядя на то, как изменился Шэнь Юшенг с тех пор, когда клан Лунь помогал ему взойти на престол. Глядя на него, Танзин инстинктивно чувствовал подвох, неправильность. Что-то внутри него хотело подозревать короля.

Но разумом он понимал всю глупость этого подозрения. Его Величеству не было никакого резона убивать собственную драгоценную супругу.

Так он думал.

Теперь же, зная, что Его Величество был не тем, кого он возвел на престол, Танзин понимал, что причина была. Самая простая, самая очевидная причина, простой закон мироздания, что стоит превыше любой власти и трона, ибо относится к самой человеческой природе.

Настоящая мать никогда и ни с кем не перепутает свое дитя.

Лунь Сянцзян была значительно моложе своего супруга. Она любила его со всем жаром юности; благодаря этому она и убедила старшего брата поддержать второго принца Юшенга вместо более перспективного третьего принца Шаньюаня.

Если бы она только знала тогда, каким кошмаром обернется это наивное желание...

Она была значительно моложе, и вряд ли кто мог бы предположить, что они умрут в один день. Будучи заклинательницей Воды, Лунь Сянцзян и в восемьдесят лет оставалась красивой и страстной женщиной, которой едва ли кто-то дал бы больше тридцати пяти. Когда Шэнь Юшенг скончался бы, она собрала бы в своих руках всю полноту власти вдовствующей королевы.

И очень скоро догадалась бы, что её сын, новый король Шэнь, будь то Веймин, Сяолун или Лиминь, — вовсе не её настоящий сын.

Что она никогда не перепутала бы мужа с сыном.

Подлинные возможности тайных практик клана Шэнь держались в секрете даже от особенно доверенных лиц, однако Танзин знал, что красные глаза заклинателей Шэнь позволяют использовать один лишь взгляд, чтобы напрямую взаимодействовать на уровне духа. Во время борьбы за титул наследного принца Танзин видел, как Юшенг использует эту силу, чтобы блокировать и разрушать чужие чары, сковывать и подавлять чужую волю и навязывать свою, вселять ужас и беспомощность в сердца своих врагов и укреплять решимость слуг. Мог ли он использовать её, чтобы забрать чужие духовные силы, не прибегая при этом к физическим пыткам? Танзин не знал ответа на этот вопрос.

Но слишком хорошо это ложилось в общую картину, чтобы оставался хоть какой-то повод сомневаться.

Сянцзян была сильным заклинателем, но воле Цуйгаоцзуна противостоять ей было не по силам.

Не по силам это было и ему самому. Невозможно победить заклинателя на девять рангов выше. И ведь это формальная разница в девять рангов: за столетия опыта, как подозревал Танзин, Цуйгаоцзун мог достичь многократно большего, освоить любые Пути, изучить немыслимые колдовские тайны и техники, считающиеся утраченными. Его истинная сила была совершенно непредставима.

Только это понимание и удерживало главу Лунь от того, чтобы немедленно попытаться совершить свою месть.

Занятый своими мыслями, он не отреагировал в первый момент на обращение правого советника Цзао Гуангли. К счастью, Танзин давно уж привык фиксировать даже то, что не в фокусе внимания и при необходимости — легко возвращать из памяти.

— Нет, Ваше Превосходительство. Я ничего об этом не знал. Да и кто я такой, чтобы Его Величество делился со мной своими планами?..

— Не прибедняйтесь, заклинатель Лунь, — чуть улыбнулся Гуангли, — Нам обоим прекрасно известно, что Его Величество был с вами близок как ни с кем иным.

— Вас неверно информировали, заклинатель Цзао, — вежливо ответил Танзин, — Ни один из ныне живущих не вправе хвастать тем, что Его Величество близок с ним. Его Величество — Сын Неба. Он выше обычных смертных, как я или вы.

Заклинатель Лунь демонстративно поклонился в сторону, выражая почтение отсутствующему королю, и чуть помедлив, заклинатель Цзао последовал его примеру.

— Я понимаю это, — согласился он, — Но я говорю немного о другом. Я знаю, что вы были посвящены во многие тайны, в которые не был посвящен никто иной. И возможно, вы сумеете развеять мое недоумение произошедшим.

Этот разговор, исполненный осторожных маневров и полунамеков, можно было продолжать часами, и в иное время Танзин непременно так бы и поступил. Однако на этот раз он чувствовал, что времени у него в обрез.

И потому не сдерживаясь, эмиссар по особым поручениям рассмеялся:

— Вы действительно хотите знать это, господин правый госсоветник? Вы действительно не понимаете?

Цзао Гуангли вздернул подбородок:

— То, что вы доверенное лицо Его Величества, не позволяет вам вести себя со мной столь по-хамски, глава Лунь. Вы забываетесь.

— Я лишь отвечаю на ваш вопрос, — парировал Танзин, — Возможно, не очень вежливо, но это вы обратились ко мне. Не наоборот.

Правый советник не был с ним согласен, но лезть в бутылку не рискнул. Жизнь среди бешеных Цзао, привыкших разрешать любые проблемы за счет насилия, изрядно способствует формированию известной осмотрительности в этом вопросе.

Ведь кто победит, если дело дойдет до поединка, было совершенно очевидно им обоим.

— Все эти восемнадцать лет, — продолжил Танзин, — С самого мятежа Фен вы грезили величием своего клана. Вы верили в то, что совсем скоро вы будете править всей страной. Вы полагаете, что Его Величество не знал об этом? Вы полагаете, Его Величество не видел ваших амбиций?

— Клан Цзао предан Его Величеству! — возмутился Гуангли.

Глава Лунь спокойно кивнул:

— Это так. Ведь преданность приносит плоды. Клан Фен уже показал, куда ведет дорога к власти через мятеж, и вам отнюдь не хочется последовать по их стопам. Говорят, что каждый человек бескорыстен, когда бескорыстие выгодно.

Лицо правого советника