— спросил у меня Пётр.

— Так-то я сыт, но чай принеси, — попросил я, буравя взглядом четвёрку упырей.

И те, конечно же сразу среагировали.

— Эй ты, нищеброд вонючий! — рявкнул чернявый с чубчиком. — Чай пить домой вали!

А его товарищ лысый и с выбитым зубом разулыбался — видимо, увидел в моём появлении повод снова поесть бесплатно.

— Эй, я не буду платить за обед! — заявил он во всеуслышанье. — Раз сюда пускают всяких вонючек, почему я должен платить? Он испортил нам аппетит! Правда же, ребята?

И «ребята» с довольными ухмылками закивали, подтверждая тем самым, что все четверо конченные ублюдки. Причём, жрать они при этом не перестали.

Да, я помнил, что за погром тоже вычтут из зарплаты официантов и поваров. Но у меня была мысль наказать не только этих ублюдков, но и того, кто не ценит своих работников и позволяет всяким отбросам унижать их.

А потому я ответил:

— Я хоть и нищеброд, но мне не нужно искать повода поесть нахаляву, не то, что вам, болезным. Пусть я и не клановый, но свой чай оплатить в состоянии.

— Чё сказал⁈ — вскочил чернявый.

— Для глухих могу повторить, — ответил я. — Вы убогие нищеброды не способные заплатить за свой обед!

— Ты хоть знаешь, на кого залупаешься? — поинтересовался лысый.

Я демонстративно посмотрел на его лысину и ответил:

— Залупаешься тут только ты! — и показав на его щербатую пасть, добавил: — Неудобно самому себя обслуживать? А ты попробуй с маленьким лысиком…

Лысый вскочил и ринулся к моему столику.

И в лицо ему тут же полетел кипяток из чашки, которую вот только принёс Пётр.

Лысый взвыл, а чернявый уже нёсся на меня с кулаками.

Вот только и я не стоял на месте. В чернявого полетела пустая чашка, а следом и поставленный на попа стол преградил ему путь. Ну а стул тут же успокоил жилистого собрата мерзавцев. Ну и четвёртому — с седой прядью — заодно досталось.

Четвёртый был самым старшим и, видимо, самым опытным. Он не стал лезть вперёд и немного задержался, поэтому ему стул прилетел вскользь.

Но опыт его был не только в том, чтобы избегать ударов. Он тут же тряхнул руками, и на каждой ладони начали формироваться огненные шары.

— Вот, значит, как! — усмехнулся я. — Переходим, значит, к тяжёлой артиллерии! Что ж, вы сами напросились! — и призвал тьму. Немного. Много я пока и не смог бы. Но хватило, чтобы охватить эту четвёрку.

Надо отдать должное, их растерянность длилась недолго. Они начали призывать каждый свою стихию, а седой метнул в меня свои огненные шары.

Я, конечно, мог подавить тьмой огонь и другие проявления магии, но тогда хозяин трактира не почувствовал бы на своей шкуре, каково это, когда тебя унижают. А потому я позволил седому бросить свои шары. Единственное, скорректировал их траекторию, чтобы никто не пострадал.

То же самое я проделал и с поднявшимся ветром — позволил ему раздуть пламя, и с лезвиями — дал испортить интерьер трактира, и с грязевыми потоками — оставил лишь проход для задержавшихся посетителей и работников трактира, которые быстро сориентировались и поспешили на выход.

Было приятно, что практически все посетители сначала рассчитались. Кто-то ждал счёта, а кто-то просто оставил на столе купюры.

Вот так вот — стоит один раз с позиции силы объяснить людям, что так делать нельзя, и многие сразу же понимают. Ну а тем, кто не понял, я могу объяснить доходчивее.

Темнота дезориентировала ублюдков и перенаправляла их магию, чтобы принести трактиру максимальный ущерб. А потом я направил стихии кузнецовских упырей таким образом, чтобы они заперли сами себя. А сам пособирал оставленные на столах и в кассе деньги и спокойно вышел на улицу.

Конечно, когда трофеи собирала Мария Рафовна, было проще, но тварюшка всё ещё не оклемалась, она всё ещё спала. Единственный момент, когда просыпалась ненадолго, это когда в Складке вытолкнула из теневого кармана медальон. И сразу же погрузилась в сон.

Хорошо, что я теневой карман могу использовать в независимости от того, спит мой питомец или бодрствует. Иначе было бы вообще грустно.

Около трактира уже собралась толпа. Тут были и бывшие посетители, и Пётр с поварами и уборщицей, и прохожие, заинтересовавшиеся происходящим.

Пётр и повара с ужасом смотрели на дверь, через которую валил густой дым.

— И зачем я только тебя послушал⁈ — горестно проговорил Пётр. — Нам теперь до конца жизни с хозяином не рассчитаться.

— Так смените место работы, — пожал я плечами.

— Так он же не даст нам рекомендательных писем. А без них кто нас возьмёт?

— Знаю я одного барона, — ответил я, — который возьмёт всех вас без рекомендательных писем. А если не захотите у него остаться, даст самые лучшие рекомендации.

— Так не бывает, — горестно покачал головой Пётр.

— Бывает, — улыбнулся я. — И если готовы, то мы можем ехать прямо сейчас.

Пётр и повара с уборщицей переглянулись и потом кивнули мне. А собственно, что им ещё оставалось? Вряд ли трактир откроется в ближайшее время, а с хозяина станется повесить долг на поваров и обслуживающий персонал. Или заставить их самостоятельно ремонтировать трактир. В том, что всё это время они будут жить без зарплаты, можно даже не сомневаться.

А что касается моего наказания хозяина за жадность, он остался и без трактира, и, что немало важно, без хороших поваров и профессиональных официантов. А ведь основной доход ему обеспечивали именно они!

Так что, Пётр и его коллеги приняли моё предложение.

— Ну тогда поехали! — сказал я и направился к своему «тигру», раздумывая, вместится ли в него семь пассажиров? Должны без проблем, он же на десять человек рассчитан.

Грязь на боку джипа подсохла и обвалилась и стало хорошо видно герб клана Клюшниковых.

Я мысленно усмехнулся и открыл дверцу джипа, пропуская внутрь будущих помощников Агафьи Петровны.

Так-то она вкусно готовит, но это не дело, когда баронесса собственноручно варит борщи для работников. Да и в возрасте она, помощники лишними не будут. А жалованье для новых работников я смогу заработать. И уверен, условия у них будут намного лучше, чем были в трактире.

Был ещё один довод за то, чтобы взять этих людей на работу. Очень уж мне нравилось, как они готовят! А ездить всякий