— Госпожа Варлок, — обратился ко мне декан, — вы абсолютная посредственность в темной магии и столь же блестящая чародейка. Безусловно светлые чары для вас естественны, но с сегодняшнего дня вы будете исключены без права восстановления за любое их использование в стенах академии. Все ясно?

— Да, господин декан, — сдержанно ответила я.

— Тогда оба пошли вон!

В ледяном молчании мы с бывшим парнем выбрались из приемной декана. Вместе спустились по лестнице из преподавательской башни и, не произнеся ни слова, разошлись в разные стороны. Кто бы знал, что, желая друг другу удачи перед днем поминовения предков, мы фактически прощались.

Эмбер сидела на деревянной на скамье возле питьевого фонтанчика и с интересом читала обернутую цветочной бумагой книгу.

— Гримуар? — полюбопытствовала я, усаживаясь рядом.

— Любовный роман, — призналась она и спросила, не поднимая головы: — Пригрозили отчислением?

— Без права восстановления, — согласилась я и широко зевнула, прикрыв рот ладонью. Тело ломило, затылок ныл, в висках стучало. Все сразу. Не понимаю, как один человек может испытывать столько неприятных ощущений одновременно?

— В общем, ничего нового, — заключила подруга. — Который раз уже?

— Официально? — Я задумалась, пытаясь припомнить, сколько раз моя портретная карточка висела на доске «почета». — Четвертый.

— Что с Вэлларом?

— На две декады отстранили от занятий и тренировок.

— Да неужели? — Эмбер заложила книгу пальцем и посмотрела на меня в абсолютном восхищении. — Кажется, я начинаю активно верить в высшую справедливость. Две декады вы не будете встречаться на занятиях. Клянусь, это стоит выговора.

Мы с подругой посмотрели на доску объявлений, куда вывешивали ректорские приказы и портреты штрафников. Со стены на нас мрачно взирал слаженный квартет знакомых некромантов, попавших на доску «почета» за эксгумацию четвертого ректора на академическом кладбище. Какие целеустремленные ребята! Решили выкопать дедушку и выкопали.

Выудив почтовик из кармана пальто, я отправила маме сообщение: попросила прислать в академию драконий медальон, подаренный Люцией Торстен. В жизни не подумала бы, что пригодится. Буду носить на занятиях по темным искусствам, пусть декан Мэдлей видит, что я прониклась угрозой отчисления.

«Ты что, сундук даже не открывала?!» — в ответ рявкнула мать, и мы с Эмбер подпрыгнули на лавке.

Эхо разнесло вопль по всему холлу. Быстро встряхнув шар, я стерла окончание возмущенной тирады. Очевидно, украшение Люции в дорожном сундуке. Но почтовик снова вздрогнул в руке и заполнился дымом.

— Шепотом, — приказала я шару на этот раз оставаться для других беззвучным.

«Марта Варлок, неблагодарная дочь верховного ведьмака Валлея Варлока, не стыдно стряхивать сообщение от матери?! Йен сказал, что ты всегда так делаешь! — рыкнула она, и мысленно я поклялась зачаровать мелкого паршивца трехдневной немотой. — В сундуке гостинцы для Закари. Вытащи!»

«Ему вручить?»

«Ну… ты сначала попробуй, — совершенно другим тоном попросила мама. — Вдруг они уже испортились».

— Ты слышала? — обратилась я к Эмбер.

— Нет.

— Мной решили пожертвовать ради Торстена! Не пойму, у нее есть запасная дочь, о которой я не знаю?

Обедать перед теоретической магией оказалось недальновидным. После сытной еды неудержимо клонило в сон, и полезные знания решительно не желали усваиваться в гудящей голове. Промучившись лекцию, я сбежала в общежитие досыпать положенные часы.

На двери обнаружился свеженький еловый венок, перевязанный красными и зелеными ленточками. Видимо, между сообщениями от светлого мага Эмбер успела чуток пошаманить, и в комнате витал характерный запах душных курений. Пальто и сумка полетели на стул. Прямо в одежде я рухнула носом в подушку и проспала до вечера, кажется, ни разу не поменяв позы…

За разбором сундука с зимними вещами Эмбер следила с большим интересом. Стопки одежды я складывала (ладно, скидывала) на кровать и с настойчивостью некромантов, ковыряющих могилку ректора, пыталась докопаться до шкатулок с дарами.

— Да ты шутишь… — пробормотала я на выдохе, когда обнаружила пресловутый тайный сундучок взрослой женщины, заботливо отправленный маменькой вместо зимнего пальто.

— Ух ты! — воскликнула подруга. — Тайный женский сундучок!

Я посмотрела на нее в полном обалдении:

— Ты тоже из посвященных?

— Мы же черные ведьмы из рода Фокстейл! Мачеха мне такой на пятнадцать лет подарила.

— Вы что, в каком-то тайном женском ордене состоите? — вырвалось у меня.

— У тебя в нем есть слабительное? — полюбопытствовала она.

— Снадобье, вызывающее мигрень, — с трудом сдерживая смех, поделилась я забористым женским оружием.

— Тоже жестоко.

Плоский и широкий футляр с медальоном прятался на самом дне сундука под пресловутым ночным балахоном. Я вытащила коробку и распахнула крышку. На черной бархатной подушке лежало искусно вырезанное из белоснежной кости Древо жизни. При желании можно было рассмотреть каждую хрупкую веточку у пышной кроны и крошечные руны, украшающие контур.

— Медальон действительно подавляет светлую магию? — почему-то шепотом спросила Эмбер.

— Напрочь, — согласилась я и для демонстрации щелкнула пальцами.

В воздух вместо голубоватых искр выбился черный дымок. Он был темнее и гуще, чем обычно. В старых книгах писали, что рядом с драконами светлая магия исчезала, а темная возрастала. В общем, не медальон, а комбо два в одном, идеальное для занятий по темным искусствам.

Светлая магия пробудилась, едва опустилась крышка футляра. Он надежно подавлял действие медальона, но каждый день таскать в сумке довольно объемный артефакт не хотелось.

— Интересно, где делали футляр? — задумалась я и перевернула коробку.

На днище был выжжен крошечный знак в форме ключа. Таким помечали абсолютно все артефакты, купленные на ночном рынке.

— Кажется, на выходных у меня будет свидание, — довольно промурлыкала Эмбер. — Договорись с Торстеном, чтобы поехал с нами. Он тебе не откажет.

— Вряд ли.

— Готова поспорить на деньги. — Она подхватила с подставки почтовик и протянула мне. — Скажи ему прямо сейчас! Хочу на ночь обрадовать светлого Генри.

Насмешливо хмыкнув, я отправила Закари сообщение, мол, его заждались подарки из башни Варлок. Желаю сегодня занести. Пока он принимал сложнейшее решение: хочет еще раз испытать судьбу и попробовать на ночь сомнительные вкусняшки или воздержится, я начала складывать сваленные кучей вещи.

Мешковатую ночную сорочку с цветочками Эмбер приняла за ритуальный балахон и принялась отчаянно восхищаться. Я не стала ее разочаровывать и предложила забрать «модную» вещицу себе. Когда подруга охотно натянула хламиду поверх домашнего платья, а я запихала сундук обратно под кровать, Торстен ответил. Он говорил хрипловато и