— Нет.

— Джесси… — Он сказал, что работает в дополнительное время, но я не знала, что все настолько плохо. — Почему?

— Почему, что? — Джесси подавляет зевок, и у меня болит сердце, когда я вижу, как усталость ложится на его плечи.

— Почему ты работаешь на износ?

Он издает грубый смешок.

— У меня вроде как нет выбора. Это то, на что я подписался.

Боль в моей груди сжимается немного сильнее.

— Твой дедушка не хотел бы, чтобы ты так изводил себя, Джесси, ты же это знаешь.

Он снова смеется, пытаясь отнестись к этому легкомысленно, но я знаю лучше.

— Ты хочешь сказать, что я выгляжу дерьмово? Ну и дела, спасибо, городская девушка.

— Я серьезно.

Наши глаза снова встречаются, и он сглатывает. За время нашего совместного пребывания мы столько раз говорили о его мечте продолжить семейное наследие, что я знаю его видение, как свое собственное. Вот почему знаю, что он делает… и цену, которую тот за это платит, хотя он и не собирается жаловаться на это.

Микроволновка подает звуковой сигнал, и, хотя мы еще не закончили говорить об этом, я пока оставлю его в покое. По крайней мере, он позволяет мне кормить его.

— Дай мне знать, если оно недостаточно теплое. — Я ставлю перед ним тарелку, прежде чем взять вилку и бутылку воды.

— Спасибо, — смиренно говорит он, прежде чем приступить к еде. Есть что-то милое и в то же время приятное в том, чтобы наблюдать, как он поглощает мою еду. Особенно, когда я знаю, что в Коул-Крике есть другая женщина, с которой он мог бы быть вместо меня.

— У меня есть кое-что и для салата, — предлагаю я, но он качает головой и проглатывает большой кусок.

— Нет, это идеально. — Он бросает благодарный взгляд в мою сторону, и боль в моей груди ослабевает. Даже согревает. Потому что я скучала по этому. Просто находиться с ним в одном пространстве.

Несколько минут спустя, когда его лазанья почти закончилась, я нарезала пирог, который обещала ему, но официально не отдала, так как Джетт пришел со мной домой прямо с вечеринки по случаю дня рождения.

— О, Боже, — стонет он, когда я меняю пустую тарелку на десерт. — Ты беспокоилась о том, что работа убьет меня, но ты и без нее прекрасно справляешься.

Я смеюсь, заворачиваю пирог и кладу его на угол острова.

— Возьми это с собой домой. Если на этой неделе ты больше ничего не съешь, я хотя бы буду знать, что ты ел пирог.

Кривая ухмылка подтягивает один уголок его рта.

— Детка, это не продержится до завтрашнего вечера, не говоря уже о неделе.

Детка? Я затаила дыхание, ожидая, что он заберет свои слова обратно, как он сделал это со своими руками в субботу вечером, но тот этого не делает. На самом деле, Джесси возвращается к еде так быстро, что я не уверена, что он вообще осознает, что сказал это.

Я улыбаюсь про себя… пока не вспоминаю, зачем он вообще постучал в мою дверь. И тогда я иду к холодильнику за вином, которое, как я знаю, мне понадобится.

— Итак, о чем ты хотел поговорить?

— Ах, да. — Он фыркает и откупоривает свою воду. — Я надеялся, что ты не будешь против…

— Тебе не нужно мое разрешение. — Я поджимаю губы в надежде, что улыбка будет искренней, потому что так оно и есть… В основном. — Кроме того, Джетту она, кажется, нравится. Это все, что имеет значение.

На полсекунды Джесси нахмуривает брови, прежде чем откинуться назад с ухмылкой.

— Я надеялся, что ты не будешь возражать против того, что мы расскажем Джетту о тебе, Лейне и, по совместительству, о нас.

Он засовывает язык за щеку, и мне хочется свернуться в клубок и укатиться прочь, как одно из тех существ из глупого мультфильма, который так нравится Джетту.

— О… — Это все, что я могу сказать, красноречиво, не так ли?

Он тихонько смеется.

— Посмотри, как ты покраснела.

Когда я наполняю свой бокал до самого верха и делаю большой глоток, он снова смеется.

— Черт, городская девчонка, это неожиданно.

Забудьте о том, чтобы укатиться. Я хочу умереть прямо здесь, прямо сейчас.

— Мы можем просто, ну, знаешь, отмотать немного назад?

— Ни за что.

Боже.

— Но я предложу тебе сделку. — Джесси снова наклоняется вперед. — Тебе явно интересно узнать о Микайле, а у меня есть несколько вопросов о Лейне. Как насчет того, чтобы обсудить их?

— Это ужасная идея.

— Почему это?

— Я не буду говорить с тобой о гибели моих отношений, пока ты рассказываешь мне о своих цветущих. — Ух ты, мне совсем не нравится звучать одиноко и горько.

— Мои цветущие, да? — Уголок его рта немного приподнимается с одной стороны.

— Это то, что я слышала, и, честно говоря, не хочу знать больше. — Мое бедное сердце сейчас не выдержит.

— Я думаю, что хочешь. — Джесси прищуривает глаза, и жар снова приливает к моим щекам, потому что то, как он смотрит на меня… Ну, скажем так, мое лицо — не единственная часть моего тела, которая нагревается.

— Я еще не решила, что скажу Джетту о Лейне, но дам тебе знать, когда решу.

Я отворачиваюсь, потому что не знаю, что, черт возьми, здесь происходит, но это выбивает меня из колеи, и мне это не нравится. Или, может быть, мне это нравится, но я не должна, черт возьми. У него есть девушка, а я снова едва свободна.

— Я с ней не встречаюсь, — говорит он низким голосом, и я возвращаю глаза к его глазам.

— Что?

— Я не встречаюсь с ней, — повторяет он, пожимая плечами.

— Но я видела… Я имею в виду, это точно выглядело как… — Каждый человек на вечеринке видел то же, что и я, а я знаю, что видела. — У тебя была помада на лице, когда ты вернулся в дом.

— Она поцеловала меня на прощание, когда я сказал ей, что меня это больше не интересует.

— Значит, вы с ней встречались.

Он удерживает мой взгляд несколько секунд, как будто пытается сказать мне что-то, не говоря об этом. И тут меня осеняет.

— Ох. — Я неловко смеюсь, поправляю свою совершенно нетронутую булочку и снова наполняю свой бокал. — В таком случае, мне точно не нужно знать.

— Один раз, — хрипит он, и по моей голой коже пробегают мурашки. — Несколько месяцев назад.

Один раз. У меня нет абсолютно никакого права чувствовать облегчение, но я чувствую. Такое чертово облегчение.

— Это не мое дело.

— Я