Шрифт:
Закладка:
– Пуня, ты куда?
– Сейчас приду! – крикнул ей Пуня. – Ни минуты покоя от Пупсика, – это он уже мне. – Послушай, Агния, это, конечно, не мое дело. Мало того, я, наверное, поступаю подло по отношению к моему другу и соседу, но оставаться в стороне не могу, это не по-человечески. Ты ведь была свидетельницей того, что творилось сегодня ночью?
Я кивнула.
– И это только начало. Ты даже не представляешь, какой это страшный человек. Словом, вам с мамой бежать отсюда надо, бежать, бежать и бежать! Он запудрил мозги твоей маме, этой доверчивой душе, он это умеет, но если бы ты знала, сколько у него было таких, как вы, и как все для них заканчивалось! Самым трагическим образом!
– А что с ними было?
Но ответить Пуня не успел.
– Милый, о чем это вы? – опять донеслось сверху. – Иди домой!
– Подожди, Пупсик, сейчас! Так вот, – это он уже опять мне. – Собирайте свои вещи и срочно уезжайте от него, куда глаза глядят!
– Я не могу, – ответила я. – Не имею права.
– Но почему?
И тогда я сообщила ему про амулет. Про то, что если я не отберу его у Ираклия, произойдет техногенная катастрофа – взорвется ТЭЦ и будут жертвы. И с каждым моим словом лицо Пуни становилось все длиннее и длиннее, а в глазах читался настоящий испуг.
– Откуда ты все это знаешь? – спросил он.
Я растерялась. Потом очень коротко рассказала про подслушанный разговор, но где я его услышала, говорить не стала.
– Ну сосед дает! – возмутился Пуня. – Мало ему костей, еще и амулет стырил!
– Кости? Что за кости?
– Так он и этого не говорил? Ладно, потом объясню, сейчас не до того. Иди в школу, а я подумаю, что делать. Не волнуйся, вместе мы сумеем отобрать у него артефакт, не будет никакого взрыва.
– Пуня, ну хватит болтать с этой кикиморой! – опять донеслось сверху. Иди домой, Пуня!
– Ладно, я пошел, – сказал Иванов-Померанский, – и ты иди тоже. И ни о чем не беспокойся. Все будет хорошо!
Он посмотрел на меня таким радостным и в то же время уверенным взглядом, которому просто невозможно было не поверить!
Как это, оказывается, здорово, когда кто-то берет на себя часть твоих забот!
Ну все, бегу в школу. И перво-наперво, надо поговорить с Генриеттой Ивановной.
Тут только я увидела, что уже по всему небу разбросаны кроваво-красные облака. За ночь они стали толще и больше размерами. Но теперь я знала: это вовсе не облака, а энергетически заряженные фантомные образования, которые к вечеру сольются в единый конгломерат и… И если я до десяти часов вечера не сумею вернуть хану Удегею его амулет, произойдет катастрофа.
В принципе, можно было бы немного успокоиться: во-первых, впереди у меня был еще целый день, а во-вторых, теперь я не одна. Теперь у меня есть друг по имени Пуня.
Но все равно оставалось еще много непонятного. Например, что делать, если Ираклий категорически откажется возвращать амулет? Или если не вернется домой до нужного времени? Или если он передал амулет курьеру, а тот увез его в неизвестном направлении?
Я так задумалась, что поневоле замедлила шаг и вошла в школу вместе со звонком. Впереди маячила необъятная спина Горгульи, и я влетела в класс вслед за ней.
– В чем дело, Миловидова? Ты, я смотрю, совсем распоясалась! То во время диктанта читаешь эсэмэски, то позволяешь себе опаздывать! Скажи спасибо, что сейчас последние дни учебного года, а то бы… Садись, Миловидова, и не вздумай достать гаджет!
Ты бы видел, дорогой дневник, какие разные взгляды были устремлены на меня во время этой проповеди!
Прежде всего, я наткнулась на взгляд Лерки. Он говорил: «Из-за того, что ты опоздала, мы не смогли наказать тебя перед уроком. Но берегись, Нищебродка, еще не одна перемена впереди».
Мышки, как всегда, смотрели вопросительно-испуганно. Мол, мы знаем, что тебя ждет расправа, но ничем помочь не можем. Мне даже показалось, что я слышу их жалостливый писк – пи-пи-пи…
Двоечник Ковалев никак не смотрел – он спал, положив голову на парту. Ну, это как всегда.
Босс делал вид, что рассматривает обложку учебника.
Глаза аморфных личностей, которых, как ты знаешь, в нашем классе несколько, вообще ничего не выражали.
И среди всех был один взгляд, от которого у меня – нет, не забилось – затрепыхалось сердце. «С тобой все в порядке? – как бы спрашивал он. – Я так за тебя волновался!».
Первые две перемены я проторчала в учительской, безуспешно пытаясь узнать, будет ли сегодня в школе Генриетта Ивановна.
В конце второй перемены кто-то из учителей с досадой сказал:
– Послушай, Миловидова, ты нам мешаешь, понимаешь это или нет?
– Я просто хочу узнать…
– Вот и мы хотели бы это знать! Должна быть. Но телефон заблокирован, а дома ее нет. Есть еще вопросы?
Ничего себе! Телефон заблокирован, а дома нет… С Генриеттой Ивановной что-то случилось! Теперь понятно, почему она не звонит!
Я с трудом дошла до класса и плюхнулась на парту. Телефон заблокирован, дома нет… Неужели это дело рук Ираклия? Неужели он каким-то образом узнал о ее разговоре с одноклассником и решил от нее избавиться? Зачем? Ну, тут голову ломать не надо: затем, чтобы она мне ничего не могла рассказать.
Да, но откуда он мог узнать о разговоре? Ой, да это, в принципе, не так сложно. Предположим, у него налажен контакт с барменом «Шоколада», а тот тоже слышал весь разговор Генриетты Ивановны и одноклассника Федора и проинформировал Ираклия. А Ираклий потом подкараулил Генриетту Ивановну, затащил ее в машину и увез… Ну, куда он мог ее увезти? Да хоть куда! Например, в лес. Или в какое-нибудь заброшенное здание, из которого никогда не выбраться. Закрыл ее там, а телефон отобрал.
Из-за этих переживаний я даже забыла, что меня ждет возмездие.
И оно свершилось. На большой перемене.
На большой перемене я в очередной раз решила сходить в учительскую. Понятно, что мое появление там уже стало вызывать раздражение у учителей, но ведь за сорок пять минут могло что-то да измениться.
На этот раз выйти из класса мне не удалось.
Едва прозвенел звонок, Лерка встала у дверей и громко объявила:
– Никому не выходить. Нищебродка, ко мне!
Я поняла, что час расплаты настал. И не подумала подниматься с места.
– Кому сказала? – повысила голос Лерка.
Я продолжала сидеть.
– Крокодильцева, Рогаткина, ко мне Нищебродку!
Они выволокли меня из-за парты и подтащили к Лерке.
