Или получит по частям?

– Тоха, ты бы тоже сделал все, что тебе приказали! Ты бы убил ради Хельги!

– Твоя правда, – веско уронил Антон, и в этой фразе слышался мучительный и скорый конец Лешиных мучений.

– Стой.

Со второй попытки я встала и на негнущихся ногах добралась до изгороди. Антон сжимал горло Леши, в его лице читалось четкое намерение довести начатое до конца. По виску Леши струилась кровь, на голове зияла рана с темными краями. Несколько пальцев на правой руке распухли.

– Не надо. – Я доковыляла до Антона и несильно пнула в плечо. – Не души его. Он мне еще понадобится.

Мимо прошлепал мальчик лет двенадцати. Судя по домашним штанам в полосочку и кошельку под мышкой, он направлялся к ближайшему магазину. Я мысленно пожелала ему идти, куда шел, и повернулась к Леше. Антон ослабил хватку – тот задышал свободнее, рывками глотая воздух, как выброшенная на берег рыба. Лицо его пошло красными пятнами, кровь залила левый глаз, а правым он с надеждой следил за мной.

Мои руки по-прежнему дрожали – я прижала их к бедрам.

– Я сама с ним разберусь. Потом. Сначала мы займемся Сметаной.

Антон развернул ко мне лицо, и едва уловимый намек на удивление мелькнул в темно-карих глазах.

– Как скажешь. Куда его сейчас?

Я на мгновение растерялась. Куда обычно отводят людей, которых собираются пытать?

– В машину.

Антон легко поднял Лешу за шиворот.

– Пошел.

– Юля знает, где я! Она так просто это вам не спустит! – зачастил Леша, пока Антон толкал его к микроавтобусу. – Вера, пожалуйста! Ты же сама знаешь, я не причинил бы тебе настоящего вреда! Мы же все понимаем, ну. Все всё понимают!

– Все всё понимают, – эхом отозвалась я и в последний раз посмотрела на небо. – Есть, чем связать его?

Антон криво ухмыльнулся.

– Найдем.

* * *

В подъезде было прохладно. Шаги Антона гулко отдавались в коридоре, пока он поднимался по лестнице. Я старалась ступать неслышно. Руки потихоньку успокаивались, только пальцы иногда дергало.

В квартире Антон первым делом запер за нами дверь. Я вдохнула аромат выпечки, запах кошачьего корма и почувствовала, как расслабляются плечи. Здесь было темно и тихо. Внизу по оклеенным обоями стенам тянулись следы когтей, над дальней дверью мерно тикали часы с резными деревянными стрелками.

– Как ты? – Антон тихо встал за моей спиной.

– Нормально.

– Точно?

Я прошлась по коридору, заглядывая в приоткрытые двери. Ваня лежал на своей раскладушке. Руки на животе, лицо безмятежное, волосы блестят. Живой.

У Антона как всегда царил полный порядок: аккуратно заправленная жесткая кровать, пустой стол и сервант с книгами вместо посуды. В углу коврик для йоги, на стенах фотографии в потускневших рамках. На подоконнике пылилась закрытая обувная коробка. Поверх нее, поджав лапы и укрывшись пушистым хвостом, лежала Мася. Увидев меня, она зашипела.

– Прости. – Антон стоял в дверях, склонив голову и спрятав руки за спиной.

Вылитый солдат в ожидании справедливого наказания.

– За что?

– Я должен был среагировать быстрее.

Я подошла к фотографии, на которой Антон обнимал улыбчивую девушку с ямочками на щеках. Тут у него еще были волосы – темные, по виду такие же мягкие, как у Вани.

– Всех не защитишь. – Я обернулась, думая о Косте. – Ты же сам знаешь.

Он кивнул. Такой скорбный и собранный. Как будто не он только что разукрасил Леше физиономию.

– Слушай, ты можешь перестать играть в суперпрофессионального телохранителя или как там это называется? – не выдержала я.

Антон вопросительно на меня посмотрел. Потом коротко кивнул. Подошел к окну и погладил Масю по блестящей черной шерстке.

– Все время плачет по Сметане. Как человек. Я вчера собирался закопать, но она не дала. Развела концерт.

Я покрепче сжала сумку. Надо скорее оживлять кошку. Правда, я понятия не имела как. Влить воду в пасть? Окатить ее брызгами?

– Я не знаю, что делать, – призналась я.

– Что, Дарина не объяснила?

– Я не спросила.

Мася замяукала громче.

– Не ори, Мася, – осадил Антон. – Починим твою подружку.

Он подошел к серванту с книгами и достал одну с потрепанным корешком. Я узнала синий с золотыми виньетками сборник сказок, которым зачитывалась в детстве. На обложке красовался волк с Иваном-царевичем в камзоле и красных сапожках.

Антон уселся на кровать и начал листать книгу.

– Так… Тут еще жив. Тут тоже. Ага. «Откуда ни возьмись, прибежал серый волк и схватил ворона с вороненком. Принесешь мне живой и мертвой воды, тогда отпущу твоего вороненка». Вот он слетал за тридевять земель. Потом ворон принес воды… Нашел. «Серый волк спрыснул мертвой водой раны Иван-царевичу, раны зажили; спрыснул его живой водой – Иван-царевич ожил». У тебя вода живая, видимо. Доставай.

Я выудила из сумки бутылочку. Антон аккуратно взял ее двумя пальцами, покрутил, посмотрел на свет, даже понюхал – и вернул мне.

– Лучше ты.

Вот спасибо. Я встала, потирая ладони. Что там было? Спрыснул? Мне известен только один способ спрыснуть кого-то водой.

Я согнала Масю с коробки, подняла крышку и откупорила бутылочку. Стараясь не глотать, залпом вылила содержимое в рот, выплеснула на Сметану и только тогда опустила на нее глаза. Кошка была околевшая, с неестественно расправленными лапами и больше напоминала чучело. Капли воды стекали по ее шерсти, как по еловым иголкам.

Антон подошел и осторожно дотронулся до уха Сметаны.

– Это все?

– Ты же сам читал, – огрызнулась я и, убедившись, что руки перестали дрожать, привычным жестом сунула их в задние карманы джинсов. – Что там волк еще делал с Иваном-царевичем? Поцеловал, может?

Антон задумчиво посмотрел на меня.

– Я не буду целовать твою кошку!

– А Ваню собиралась, – без выражения сказал он.

Кажется, он хотел еще что-то добавить, но я качнула головой. Отошла подальше от околевшей кошки и с размаху плюхнулась на кровать, чувствуя, как пояс врезается в талию. С платьями этой проблемы не было.

Дарина меня обманула? Или я сделала что-то не так? Может, нужно было, как в сказке, сначала окатить Сметану мертвой водой? Или дело в том, что я способна только забирать жизнь?

Я кивнула на бутылек.

– Попробуй ты. Там еще есть на донышке. Если не получится, я попробую представить, что она жива.

– Что ж сразу не представила? – хмыкнул Антон.

Небо за окном потемнело. Такими темпами через час польет стеной. Мне еще добираться к Фросе. А до того играть в злого полицейского.

– Если меня убьют, все мои иллюзии рассыпятся.

Антон даже дышать перестал на мгновение.

– Никто тебя не убьет.

– Угу. – Я поймала свое размытое отражение