– Я вижу.

– Хорошо. Вот там мы и будем снимать. Принесем прожекторы с фильтрами, дымовую машину и сделаем все как надо. Посмотрим, не получится ли у нас засечь еще какую-нибудь нечистую силу, то есть настоящее зло вроде вампиров… Если ты понимаешь, к чему я клоню.

Мюллер помрачнел еще больше.

– Но на молодого человека напали не среди этих заросших кустами гробниц. И мощные сверхъестественные проявления я зафиксировал тоже не там.

– Это не важно. То есть важно, конечно, но… святые угодники, это же кладбище! Там полно всяких духов, верно? А нам нужен хороший фон заброшенного кладбища после заката. Гэннон включит генератор, напустит тумана. В слабом косом освещении все будет смотреться круто. Правда ведь, Гэннон?

– Точно.

– Ну, что скажете, Герхард?

– Я попробую. Когда вы собираетесь туда поехать?

– Когда? Как только сядет солнце, разумеется.

45

Автомобиль выехал с фермы в чернильный лабиринт гор. Колдмун обернулся к Пендергасту:

– Интересные дела.

– Больше всего в этой истории меня заинтриговала травма, – сказал Пендергаст.

– Сломанная нога? А почему?

– Подумайте сами. Как она оказалась неведомо где, в полном одиночестве и со сломанной ногой?

– Может быть, упала с горы.

– Может быть, а может, и нет.

Пендергаст притормозил у развилки – опять без каких-либо указателей – и после секундного раздумья выбрал левую дорогу.

– Что вы думаете о нашем приятеле?

– Потерянная душа. Восемьдесят с хвостиком, а он все еще сохнет по этой женщине, не может выбросить ее из головы. Должно быть, в те времена она была просто огонь.

Дальше они ехали в тишине, пока не повернули на шоссе 141 – еще одну захолустную дорогу, но, по крайней мере, более проходимую. Полчаса спустя она влилась в трассу I-84, ведущую к Портленду. При виде широкого открытого пространства впереди и гор, отступавших в зеркале заднего вида, Колдмун немного расслабился.

– Честно говоря, – сказал он, – я так и не уяснил, как вы нашли этого человека и какая тут связь с убийствами.

– Я старался избежать долгих объяснений тогда, в Саванне, чтобы вы проверили сделанные мной предположения и скороспелые выводы. Я выяснил, что Фрост приобрела новые документы в районе кладбища Пуйаллапа, штат Вашингтон. Если учесть, что та книга, которую видела Констанс, скорее всего, была прощальным подарком от возлюбленного, то можно с большой долей уверенности предположить, что она жила в этой местности… И тогда я вдруг понял, что Берри-Пэтч – это не какое-то тайное место свиданий, а город. Или, учитывая крайне малое число жителей, населенный пункт, как принято говорить в штате Вашингтон.

– Не заметил там никакого города.

– Кучка домов и почтовое отделение. Население – восемьдесят пять человек.

– Совсем как в «Крошке Абнере»[76], – заметил Колдмун.

– По крайней мере, для меня это оказалось истинным благословением: в городе нашелся только один житель с инициалами З. К.

– Как по-вашему, старик соберется ее навестить?

– Представляю, какая титаническая борьба сейчас происходит в его душе как раз по этому поводу.

– Но я так и не услышал, какая здесь связь с убийствами. В Саванне вы меня по этому вопросу тоже недостаточно просветили.

– Давайте рассмотрим факты: у Фрост были самые близкие отношения с Эллерби; за два дня до его убийства между ними произошла ссора; она отказалась помогать полиции; по отелю распространяются слухи – совершенно нелепые – о том, что она вампир; посвящение в книге позволяет предположить, что некогда она совершила преступление; наконец, она присвоила чужое имя. И хотя все это ничего не доказывает, интуиция говорит мне, что она каким-то образом связана с убийствами.

– И вы хотя бы чуть-чуть приблизились к пониманию этой связи?

Пендергаст не ответил.

– А теперь куда? Я вижу, что мы не возвращаемся в аэропорт.

– Еще одна остановка, мой друг, – сказал Пендергаст, включив сигнал поворота перед съездом с трассы. – Обещаю вам, что скоро мы сядем на рейс до Атланты, а к позднему ужину будем в нашем отеле.

Съезд вел к городку Корбетт в окрестностях Портленда.

– Что мы будем здесь делать? – спросил Колдмун.

– Почтальон, который обслуживал Берри-Пэтч в начале семидесятых, умер двадцать лет назад. Жена помогала ему, пока он не вышел на пенсию. Потом она снова вышла замуж, овдовела во второй раз и теперь живет в пансионате для престарелых «Ривервью». – Пендергаст помолчал и продолжил: – Я убежден, что Берри-Пэтч, как и другие глухие городки, включая Спун-Ривер, изобилует или изобиловал прежде местными сплетнями.

Интернат для престарелых «Ривервью» стоял на холме, недалеко от поворота на Корбетт-Хилл-роуд. Снаружи здание напоминало начальную школу. Колдмун был крайне невысокого мнения о таких интернатах, но из него открывался красивый вид на реку Колумбия, а внутри все сияло чистотой. Каждый обитатель, судя по всему, имел отдельную комнату. Фейт Мэтэни[77], дважды овдовевшей помощнице почтальона, было девяносто лет, и она страдала деменцией с тельцами Леви, которая обычно проявляется в более медленной, чем при болезни Альцгеймера, потере памяти. Пожилая женщина уверяла, что не помнит ничего интересного со времени повторного замужества. Однако Пендергаст был так мил и обходителен, что в итоге она рассказала столько историй из жизни в Берри-Пэтч, что Колдмуну с трудом удавалось не терять нить.

Фейт Мэтэни с теплотой вспоминала Куинси. Этот молодой красивый врач практиковал в Такоме, но почти всегда на выходные возвращался на ферму. Особенно его любили за то, что Куинси вместе с отцом, разводившим индеек, каждый год жертвовал птиц для большого обеда на День благодарения, когда все восемьдесят пять жителей Берри-Пэтч садились за праздничный стол в комнате для собраний пресвитерианской церкви. – Тут женщина нахмурилась. – Кроме одного года, когда он не пришел на обед. Очень странно. Люди говорили, что это все из-за отца, лежавшего в больнице.

– А какой это был год? – спросил Пендергаст.

– Тысяча девятьсот семьдесят первый, – вспомнила женщина.

Она была уверена, что не ошиблась, потому что именно в тот год во время грозы ветром повалило дерево на здание школы, а кобыла Дотсонов утонула в озере Валупт.

Пендергаст сдержал слово: не прошло и часа, как они заняли места первого класса в самолете, который должен был доставить их в Атланту к семи вечера. По дороге из Корбетта в «Портленд Интернешнл» Пендергаст молчал, что вполне устраивало Колдмуна, не расположенного к разговорам. Когда стюардессы закрыли двери самолета и приступили к обычному предвзлетному ритуалу, рука Пендергаста мягко легла на плечо Колдмуна.

– Армстронг, я собираюсь потратить время полета на медитацию и был бы признателен, если бы вы проследили за тем, чтобы меня