Шрифт:
Закладка:
Министр Магии смотрел в ставший обычной стекляшкой шар и думал. Нет, он прекрасно понимал — враг не может быть столь могущественным, это явно какой-то усиливающий ритуал. Правда, он всегда думал, что можно усилиться в два-три раза. Но никак не в сто, а может быть и в тысячу раз! Проблема в том, что все те, кто готовы были сражаться с Лордом, умерли сегодня. А тот своих бойцов сохранил. Даже если его враг вернётся к прежнему уровню магических сил — боеспособных противников в Англии у того нет. А наёмников против Лорда они уже никогда нанять не смогут — за деньги воюют, но не умирают. Это конец.
Подтверждая это, завыла сигнализация. В его кабинете, в метре от него, стоял Грим и смотрел на него своими красными глазами. Можно было надеяться на охрану, но он сам её отослал на бой с Тёмным Лордом. А из его кабинета выход только через дверь, а на пути к ней — Грим.
Скримджер сделал первое, что пришло в голову: вызвал охрану. Но никто не пришёл. Тогда он представил, что перед ним Волан-де-Морт, и направил в Грима палочку:
— Авада Кедавра!
Зелёный луч попал в несопротивляющегося Грима и пробил в нём сквозную дыру. Только под собачей шкурой была просто красная дымка, которая мгновенно начала выходить из сосуда в форме собаки, сразу же обволакивая Министра Магии. Тот пытался сопротивляться, но это было бесполезно: с тем же эффектом он мог ножом рубить туман.
За счёт собственной защиты он сумел дойти до двери. Он коснулся ручки и подал толику своей магии, дабы открыть замок. Но эта толика сразу же оказалась изъятой. Вскоре его защита истощилась, а дым продолжил есть. Руфус Скримджер умирал болезненно, что-то ело его изнутри, причём пожирало только магическую систему, не обращая внимания на плоть и его крики. Решив сделать хоть что-то полезное перед смертью, Скримджер укусил себя за палец и написал на ковре своей кровью «Грим».
В это время в глубине Отдела Тайн Элисону поступил сигнал о нападении на Министра и появлении демона в Министерстве. Устало вздохнув, Элисон задумался. Он использовал хроноворот, перенёсся в прошлое и стал думать. А потом принял решение. Не поздно всё исправить! Глава Отдела Тайн взялся за свой хроноворот. Он-2 сидел в другом помещении, пока он-1 смотрел бой в Азкабане, не зная, кто выиграет.
Он ходил по своему другому кабинету и размышлял. А может, не стоит сдаваться? Он не англичанин, его здесь ничто не держит. Уедет домой, в Америку, и никто его искать не будет. Волан-де-Морт посадит на его место, скорее всего, Руквуда, а он будет жить с семьёй. Брат вроде жив…
Вернуться домой неудачником? Жить вечным прихлебателем? От безнадёги можно, но… Поздно. Проклятый Дамблдор! Я ведь тебя спросил — в силах ли ты победить Тёмного Лорда? Сказал бы «нет», в тот же день бы свалил из страны. А теперь ему ведом секрет трансфигурации ядерного оружия, с такими знаниями нейтралом быть не получится.
Кроме того, Тёмный Лорд в красках описывал ему перспективы сотрудничества, пусть и через посредников: полная свобода исследований, увеличение финансирования, бесконечное количество лаборантов, новые подземные помещения. И — воля. Свобода от этих глупых клятв, вечного невмешательства, затворничества в Министерстве, возможность завести семью… А в перспективе, при плодотворном сотрудничестве — пост Министра. А Дамблдор… Где теперь этот Дамблдор? Его время прошло!
Разумеется, Глава Отдела Тайн не может совершить предательство — на нём клятв, как игрушек на новогодней ёлке. Но имея море времени, доступ к информации и команду умников, можно многое придумать — он ведь ровесник Дамблдора, хотя хроноворотом пользовался намного аккуратнее и биологически всё же моложе.
Пора заканчивать думать и принимать решение.
Вновь Элисон сидел в своём кресле. Одним движением руки он отключил сигнал тревоги. Потом деактивировал защиту кабинета и приказал ослабить защиту Отдела Тайн, в частности, заменив всех боевых големов на големов-секретарей. Это достаточно прозрачный намёк? Нет, он не предатель. Он был готов сражаться с врагом. Но сейчас — некому сражаться. А ритуалом, что усиливает мага в тысячу раз, он не владеет. Он не был предателем и боролся в меру своих сил. Давнее нападение пожирателей на Отдел Тайн было ожидаемо, и он просто собрал всю лучшую охрану вокруг действительно важных проектов, пожертвовав второстепенными.
Настала пора капитулировать, чтобы выпросить себе лучшие условия.
С этими мыслями Элисон шёл по коридору, чтобы лично отправиться к месту переговоров с Пожирателями Смерти, где его люди регулярно обсуждают с людьми Лорда проблемы зачаровывания маггловских вещей. Любой двойной агент когда-то должен сделать свой выбор.
Элисон аппарировал из охваченного паникой, покрытого искрящей защитой Министерства на встречу с Лордом Судеб. Интересно, удастся ли ему отвертеться от Тёмной Метки? Нет, он ни в коем случае не обманет самого сильного легилимента. Он просто пригоден для более квалифицированной работы, чем пытки и убийства. А если Лорд Судеб проиграет… Ну что же, Отдел Тайн будет служить дальше следующему узурпатору, мы — честные служаки, что привязаны к месту, а не к личности.
Конец POV Элисона Бой у Азкабана Глазами Лорда
Я сидел в Азкабане в наколдованной чёрной и непрозрачной сфере, наблюдая за боем. Я ждал момента, чтобы вмешаться, или явления Альбуса.
Приложив ладонь к полу Азкабана, я чувствовал её — сила, новая сила, которая была готова стать моей. Скоро будет пора обрушить её на моих врагов.
Пожиратели Смерти осуществляли дистанционное командование, творили площадные чары атаки или прикрывали бойцов. Где-то далеко шёл бой на ближней дистанции: волшебники из тех, кого не жалко, оборотни, великаны, дементоры, подконтрольные нам магические создания — нунды и мантикоры, големы, большие и маленькие, дешёвые и бесценные. И мертвецы, много мертвецов.
Происходило нечто невообразимое и неописуемое. Казалось, наша армия легко уничтожит противника. Мы превосходим их количественно и качественно. Перевес противника в наёмниках легко нивелируется нашими «вспомогательными силами».
Я смотрел, как вновь и вновь мои бойцы наносят противнику, казалось бы, смертельные удары. Кто-то разлетается на куски, кого-то съедает чёрный туман.
Но противник держался. Нас это не устраивало:
