Шрифт:
Закладка:
— Инорита Вальдфогель, мы проверили вашу методику, — торжественно сказал он. — Она действительно даёт эффект. Пока, конечно, испытываем всего несколько дней и на одном пациенте, но уже видно, что ваша методика — то, что надо.
— Не моя, а инора Хайндриха, — поправила я.
— Нет-нет, именно ваша, потому что она имеет существенные отличия от методики этого шарлатана, — неожиданно ответил ректор.
— Мне казалось, я действовала строго по ней, — осторожно произнесла я.
— Вам казалось. Инорита Вальдфогель, я вам говорил, что вас ждёт будущее прекрасного целителя?
— Не говорили, — совсем растерялась я. — Почему вы так решили?
— Потому что вы интуитивно заменили неправильное заклинание в методике Хайндриха на правильное. И сделали это в двух местах.
Инор Зайдель жестом фокусника вытащил томик, в точности похожий на тот, где я вычитала методику по снятию орочьего проклятия с мага, и раскрыл в месте, заложенном голубенькой ленточкой.
— Сами смотрите, — предложил он. — И сравнивайте с вашими действиями.
Я вчиталась и застыла в изумлении. В самом деле, я поменяла заклинания при использовании и первого, и второго зелья. И сделала это, будучи уверенной, что выполняю всё строго по описанной Хайндрихом методике. Богиня, это недопустимое поведение для целителя…
— Какой ужас, — вырвалось у меня непроизвольно.
— В чём ужас-то? — удивился инор Зайдель. — В том, что вы поняли, что нужно изменить, чтобы методика Хайндриха заработала?
— Нет, в том, что я была уверена, что всё делаю правильно, а на самом деле…
— Вы всё делали правильно, — завершил предложение за меня ректор. — Инорита, у вас сработало шестое целительское чувство. Вы из целительской династии фон Кёстнеров, вас с детства окружала нужная литература, вот ваш мозг и запомнил всё правильно, а не так, как написано тут.
Инор Зайдель потряс книгой с явным пренебрежением, чего она, на мой взгляд, не заслуживала. Если бы не она, мне никогда бы не пришло в голову помогать Вальдемару с магией. И тогда к этому времени он остался бы без Дара.
— Возможно, перепутали при печати книги? — предположила я. — А инор Хайндрих не увидел.
— Действительно, она вышла после смерти автора, — неохотно согласился инор Зайдель. — У Хайндриха не было возможности проверить. Но именно вы, инорита Вальдфогель, дали жизнь этой методике.
— Не на пустом же месте инор Хайндрих её разработал, — не согласилась я. — Наверняка у него были пациенты.
— О них ничего неизвестно. Инор Хайндрих, знаете ли, был больше теоретиком. А у вас, напротив, есть вполне конкретный отважный пациент.
— Почему отважный?
— Не каждый согласится, чтобы на нём что-то испытывали.
Я промолчала, но про себя взмолилась Богине, чтобы Вальдемар никогда не узнал, что на нём проверяли неизвестную ранее методику. Подумать только, Якоб Хайндрих оказался теоретиком, то есть относился к самой непонятной для меня категории целителей — тех, кто придумывает что-то новое, но не использует. Инора Кунц была так убедительна, когда говорила о недооцененности своего приятеля, что у меня и мысли не возникло, что я могу оказаться первой, кто использует его разработки. Конечно, всё это хорошо закончилось, но больше — никаких экспериментов, только следование букве методик из проверенных источников.
Но мои благие намерения тут же были разнесены нашим деканом в пух и прах.
— Думаю, будет правильным, инорита Вальдфогель, если вы просмотрите остальные наработки Хайндриха в плане их применения. Целительское чувство — дело такое, не у всех срабатывает. Вы уже задумывались о дипломе? — не дождавшись от меня никакой реакции, продолжил инор Зайдель. — Предлагаю вам писать его под моим руководством. Тема уже есть. Конечно, такие пациенты бывают очень редко, но двоих будет достаточно и для диплома, и для статьи в «Целительский вестник». Вы не делали записей в процессе?
— Нет, но я уверена, что смогу восстановить состояние пациента по памяти. Примерно, конечно. Но боли у пациента прекратились уже на следующий день после начала исцеления, — припомнила я.
— Замечательно, — расцвёл инор Зайдель. — Немедленно запишите. Будем сравнивать динамику у обоих доступных нам пациентов. Было бы хорошо, если бы вы пронаблюдали и за вторым.
— К сожалению, я пока не могу покинуть Гёрде, — ответила я. — Против нас с бабушкой подали исковое заявление в суд в связи с долгами моего дедушки.
— У фон Кёстнера были долги? — изумился инор Зайдель. — Быть того не может.
— Инора Линден считает, что может. Бабушка тоже сильно сомневается в том, что долги были.
Точнее, она знает, что их не было, но не стану же я говорить о наших планах постороннему инору? Тем более что я так толком и не поняла, чего собирается добиться Вальдемар этим судом.
— Вы можете сейчас уехать и вернуться на суд, — предложил он.
— Суд завтра.
— Тогда возвращаетесь в Гаэрру сразу после суда, — предложил инор Зайдель. — Понаблюдаете за вторым пациентом. Сравните с первым. Возможно, проконсультируете, если что пойдёт не так. Пока там динамика хорошая, поэтому я и приехал. Такие процедуры лучше наблюдать от и до. Особенно если вы собираетесь делать на этом диплом.
Посмотрел он так, что у меня и мысли не появилось отказаться. Более того, я теперь сама была почти уверена, что внесённые мной изменения — проявление целительского дара, а вовсе не моей небрежности. В самом деле, за мной такого раньше не водилось. Я всегда точно запоминала действия, потому что понимала: от этого зачастую зависит не только здоровье, но и жизнь пациентов.
— Это было бы замечательно, — согласилась я. — Делать диплом на совершенно новой методике. И всё же два пациента — слишком маленькая выборка.
— И дай Богиня, чтобы это так и оставалось, — ответил инор Зайдель. — Это проклятие — та ещё пакость. Конечно, мы надеемся на то, что ваша методика избавляет от неё полностью. Но всякое может быть.
— Это не моя методика, — опять напомнила я. — Это методика инора Хайндриха.
Вальдемар как раз выбрал этот момент, чтобы войти и поздороваться.
— Добрый день, лорд фон Штернберг, — равнодушно ответил на приветствие инор Зайдель и, опять повернувшись ко мне, щедро предложил: — Тогда правильно её будет именовать методикой Хайндриха-Вальдфогель. И не спорьте, ваш вклад слишком серьёзен, чтобы им можно было пренебречь.
— Тогда правильнее её было бы назвать методикой Хайндриха-Штернберг, — вмешался в наше обсуждение Вальдемар. — Потому что инорита Вальдфогель в ближайшее время сменит фамилию.
— Вы уверены? — скептически спросил декан.
— Абсолютно. Пример моего дяди показывает, что в таких вопросах медлить нельзя.
— Но и торопиться тоже не стоит, — недовольно сказал инор Зайдель. — Инорита Вальдфогель — потенциально талантливейший целитель, а вы хотите её сразу привязать к себе?
В его голосе звучало осуждение, и менее стойкий инор наверняка устыдился бы. Но, как мне показалось, Вальдемар этого осуждения даже не заметил.
— Именно так.
— Боитесь, что, если немного промедлите, инорита Вальдфогель в вас разочаруется и выберет другого? — с ехидцей спросил инор Зайдель.
— Я уже сказал, чего я боюсь, — ответил Вальдемар. — Прожить всю жизнь без любимой женщины, потому что её обманом привяжет к себе кто-то другой. Семья Линденов это уже проворачивала в отношении бабушки Каролины.
— Это только предположение, — напомнила я.
— Вот-вот, — уцепился за мои слова инор Зайдель. — Вы высказываете необоснованные подозрения и собираетесь обманом увлечь мою студентку в брак.
— Почему обманом? — удивилась я.
— Потому что он вам наверняка не сказал, где вам предстоит жить после замужества, — бросил инор и горделиво выпятил подбородок.
— В Гаэрре, — ответил Вальдемар. — Меня туда переводят. Это уже известно. То есть я не увожу вашу прекрасную студентку неизвестно куда.
— Не только студентку, но и соавтора ненаписанной статьи, между прочим, — проворчал инор Зайдель, которого слова Вальдемара ничуть не успокоили.
— Так вот что вас беспокоит… — теперь уже Вальдемар сказал это с насмешкой. — А я-то думал — забота о студентке.
— И это тоже. У инориты Вальдфогель нет отца, поэтому я, декан целительского факультета, вынужден беспокоиться о её будущем. Кто ещё отговорит инориту от опрометчивого брака? Да вы с ума сошли, молодые люди, жениться после столь короткого знакомства.
— А как скоро женились вы после знакомства с супругой? — спросил Вальдемар.
— Я? — растерялся инор Зайдель. — Мы были знакомы долго, если уж на то пошло. И вообще, к чему эти глупые расспросы?
— Насколько долго? — Вальдемар откровенно веселился. — Два часа? Три?
Глаза инора Зайделя
