птерозавры

оставались

редчайшими

исключениями.

Обзаводятся клювами и многие меловые динозавры, некоторые из

них (хотя это скорее исключение, чем правило) также почти

полностью или полностью избавляются от зубов (например, овираптор). Зубы при наличии хорошего клюва были порой просто

излишни.

Клюв

был

более

универсальным

инструментом,

обеспечивающим доступ к новым разнообразным ресурсам, недоступным динозаврам с их в целом довольно однообразными

зубами (научно это называется слабо выраженной гетеродонтией).

Некоторые динозавры даже меняли наполнение своей пасти с

возрастом: начинали жизнь они с полным ртом зубов, а в зрелые годы

вступали уже солидно беззубыми. Так протекала жизнь лимузавров

( Limusaurus inextricabilis), которые, впрочем, жили не в меловой, а все-таки еще в юрский период (правда, в его конце, то есть уже на

подступах к мелу). Сегодня есть только одно существо, по мере

взросления меняющее не очень развитые зубы на очень

специфический «клюв», – утконос, «клюв» которого на самом деле

кожистый и очень чувствительный. Впрочем, в большинстве случаев

клювы динозавров отлично сочетались с зубами: у цератопсов, например, дела обстояли именно так.

Исчезновение птерозаврячьих зубов могло быть вызвано еще двумя

специфическими причинами. Для птерозавров, в первую очередь

птерозавров-аждархидов с их длинными шеями, неимоверными

«многоэтажными» размерами и огромными клювами, зубы оказались в

прямом смысле слишком тяжелой ношей, смещавшей центр тяжести

вперед и мешавшей полету. Для облечения веса избавляются от зубов,

возможно, и птицы. Позже некоторые из них были вынуждены вновь

отрастить «псевдозубы» – зубовидные образования на клювах. К

ложнозубым птицам относятся одни из наиболее крупных летунов

кайнозоя – пелагорнитиды ( Pelagornithidae). Да и сегодня, если вы

присмотритесь, например, к колибри или к гусям, то обнаружите у них

вполне зубастые пасти (при этом «зубы» эти развились совершенно

независимо от зубов пелагорнитид).

Скорее всего, клювы, а вернее вся система «клюв – челюсти – шея», у птерозавров были менее совершенны, чем у птиц. Создать что-то

равноценное птичьему инструментарию у птерозавров, скорее всего, не получилось. Выше я подробнейшим образом остановился на

выростах – рогах-парусах, образовывавшихся на головах у некоторых

птерозавров; наличие таких украшений делало голову и шею

малопригодными для точных и тонких манипуляций. Речь идет лишь о

некоторых птерозаврах, и не самых поздних «модификаций», но то, что такие украшения смогли развиться, говорит, что без сложного

«устройства-манипулятора» они вполне могли обойтись и обходились.

Разумеется, и у современных птиц на головах тоже появляются

интересные украшения и девайсы, но ничего столь грандиозного, как

рогопарус никтозавров или гребень тапейяр, у них не появилось и, вероятно, именно потому, что им все-таки требовалось сохранять

достаточно свободно двигающуюся голову и шею.

Я уже писал, что развитие подвижной шеи и клюва у птиц было

компенсацией утраты возможности использовать для манипуляции

передние конечности, превращающиеся в крылья. Собственно, я очень

близко пересказывал мнение биолога Архата Абжанова, хотя и

указывал, что не во всем с ним согласен. Абжанов говорит, что у птиц

не только скелет в целом, но и главным образом череп существенно

отличается от черепов прочих архозавров[118]. В первую очередь он

связывает это с педоморфизмом, то есть с сохранением детских черт у

первых

птиц,

которые

выглядели

как

птенцы

взрослого,

«полноценного» динозавра. Я писал, что освоение жизни на ветвях

потребовало уменьшения в размерах и развития неотении, но на самом

деле неотения начала развиваться еще раньше – уже первые взрослые

птицы, оснащенные огромными хвостами и зубастыми мордами, выглядели почти как новорожденные динозавры.

Вернусь к аргументам Абжанова: у других архозавров (не птиц) клюв – часть морды, у птиц же он подвижен по отношению к

остальному черепу, что позволяет проводить им различные, иногда

очень тонкие манипуляции (вроде постройки сверхсложных гнезд у

ткачиковых – вот уж что птерозаврам точно было не по зубам, точнее

не по клювам). Подвижность клюва дополняется подвижностью шеи, окончательно превращающей голову птицы в универсальный

инструмент-рукозаменитель. Клюв у птиц развился, конечно, намного

позднее того момента, когда они освоили машущий полет. Однако

переход к машущему полету не означает автоматически полной утраты

возможности использования крыла для манипулирования. И сегодня, например, у птенцов гоацинов (не только у них, но это наиболее яркий

пример, который у многих