— А это не может быть дело рук какого-нибудь подражателя, вдохновленного предыдущими преступлениями? — спросил Утес, в этот момент прижимавший телефон к уху.

— Да, но мы ведь почти не передавали никакую информацию СМИ. В таком случае это должен быть кто-то, кто в курсе наших расследований. Кроме того, должно же быть какое-то ограничение на количество серийных убийц в нашей стране. До недавних пор у нас два года не было ни одного. А теперь они вдруг повылезали, как грибы из земли.

Тишина, которая внезапно воцарилась в кабинете, безмолвно требовала, чтобы ее нарушили. Но Утес снова уткнулся в мобильный, а Фабиан был так увлечен своими мыслями, что ему было трудно угнаться за их потоком.

Только один человек был в курсе всех их расследований. Ингвар Муландер. У него совершенно точно не возникло бы проблем с планированием и инсценировкой такого убийства, которое было совершено в ванной. Кроме того, это полностью соответствовало бы убийству Инги Дальберг и покушению на Ингелу Плугхед несколькими годами позднее. Оба они были совершены таким образом, чтобы вписываться в проводившиеся на тот момент расследования, так что подозрения пали на других преступников.

Может быть, поэтому он был не в себе весь день и весь вечер? Было ли горе от того, что Гертруда бросила его, всего лишь поводом, чтобы побыть одному?

— Кому ты звонишь?

Этот вопрос задала Лилья, и в ту же минуту, когда он понял, что ответит Утес, Фабиан осознал, что уже слишком поздно.

— Муландеру, — раздался голос Утеса, прозвучавший словно эхо его мыслей. — В конце концов, он оказался там раньше нас всех и точно сможет дать ответ на вопрос, был ли открыт кран в ванной.

— Ты точно уверен в том, что стоит его беспокоить прямо сейчас, посреди ночи, учитывая, что ему пришлось пережить? — спросил Фабиан, пытаясь остановить Утеса.

— С каких это пор тебя стали волновать такие вещи? — спросила в свою очередь Лилья.

— Я просто подумал, что мы могли бы позвонить Тувессон, которая тоже была там.

— Привет, это Утес. Надеюсь, я тебя не разбудил… Да? Понимаю. — Утес скорчил гримасу, повернувшись к остальным. — Мы сидим на работе и обсуждаем убийство в ванной, и некоторые факты говорят о том, что мы имеем дело с еще одним преступником. Подражателем… Подожди, будет лучше, если все смогут тебя слышать. — Он включил громкую связь и положил телефон на стол. — Ингвар, ты нас слышишь?

— К сожалению, да, — послышался усталый голос Муландера.

— У нас всего один простой вопрос, так что ты скоро вернешься к своим снам.

— Прежде всего я хотел бы узнать, что указывает на наличие другого преступника?

— Время, если учитывать нападение на яхту в проливе. Он просто не мог находиться в двух местах одновременно.

— В смысле «одновременно»? Убийство в ванной было совершено ранним вечером, а нападение на лодку — несколькими часами позже.

— Да, но у нас есть квитанция, в которой указано время внесения второй части оплаты аренды лодки, но, может быть, будет лучше, если Риск сам все объяснит вместо меня. Это, вообще-то, его теория. — Утес кивнул в сторону Фабиана.

— Привет, Ингвар, — сказал он, откашливаясь в попытке стряхнуть с себя безумную усталость. — Дело в том, что, судя по времени в квитанции, он забрал лодку примерно в то же время, когда ток шел по проводам на Трикеригатан.

— И что? Ты уверен, что в квитанции указано верное время? Может быть, они просто забыли перевести часы на летнее время. Или он мог покинуть квартиру задолго до того, как вода поднялась настолько, чтобы закоротить кабели.

— Мы тоже об этом подумали, — сказал Утес. — И у нас возник вопрос: был ли открыт водопроводный кран, когда вы с Тувессон приехали на место преступления, или он все-таки был закрыт?

Наступившая тишина длилась недолго.

— Он был открыт, вода бежала, — наконец ответил Муландер. — Не на полную, примерно в половину напора, я бы сказал.

— О’кей, хорошо, — сказал Утес. — Значит, с этим мы разобрались. Мы услышали то, что хотели. Или как, Фабиан?

— Да, верно, — сказал он, хотя ответ Муландера не играл для него ни малейшей роли.

— Я подумал, что вся идея была в том, чтобы дать жертве достаточно времени сделать свой выбор, как умереть, — послышался голос Муландера. — Но реальная причина, возможно, в том, что он собирался провернуть два дела одновременно?

Но он точно знал, что ему придется сделать.