Он перебил ее:

— По командировкам ездишь — не нравится, домой раньше приходишь — не нравится. Ты реши уже, чего ты от меня хочешь.

Чикатило разулся, прошел в комнату.

— Ты что как с цепи сорвался? Если у тебя на работе проблемы, я здесь ни при чем.

Фаина смотрела на Чикатило сердито, она была обижена таким всплеском раздражения.

— Нет у меня никаких проблем на работе! — рявкнул Чикатило, посмотрел на Фаину, заметил ее обиду и смягчился. — Извини, Фенечка. Рука болит. У врача был, он нарычал как собака: «Болит — потерпите. Наблюдайтесь по месту жительства». Как будто я не человек. Как будто я знаю, как у них там все это устроено и куда обращаться надо.

Чикатило подошел к окну, отодвинул занавеску, выглянул, подозрительно окинул взглядом пространство двора. На площадке мальчишки гоняли мяч, в стороне молодая женщина в халате развешивала белье.

— Меня никто не спрашивал? — с тревогой в голосе поинтересовался Андрей Романович.

— Нет. А ты кого-то ждешь?

Чикатило шарил взглядом по двору, но не увидел ничего подозрительного. Взгляд его то и дело возвращался к соседке, развешивающей белье. Женщина наклонялась к стоящему на асфальте тазу, демонстрируя загорелые ноги. Чикатило достал платок, вытер влажные губы, отвернулся от окна.

— У нас банка есть? — спросил он у жены.

— Тебе зачем? — не поняла она.

— Пива хочется, — уклончиво ответил Чикатило.

* * *

Серый жигуль стоял в десятке метров от подъезда Чикатило, в салоне сидели опера, Горюнов и Липягин.

— С работы ушел рано, — докладывал старший. — Поехал в травмпункт. Потом вернулся домой. Пробыл с полчаса, вышел с авоськой, в авоське банка была. За квасом пошел, видимо, или за пивом. Но вы не беспокойтесь, товарищ майор, Володька за ним следит.

— Вернется, будем брать, — сказал Липягин.

— В квартире? В подъезде? — сразу уточнил опер.

— Зачем нам в подъезде толкаться? — вмешался Горюнов. — Здесь на свежем воздухе и примем.

— А если он сопротивление окажет?

— Дима, он, по-твоему, кто? Рецидивист особо опасный? — усмехнулся Липягин. — Огнестрельного у него нет, мирных граждан случайно не зацепит. Максимум — пробежишься за ним.

Оперативник тоскливо посмотрел на Липягина. Горюнов, видя это, улыбнулся.

— Не переживай, лейтенант, далеко бежать не придется, мы подстраховались.

В этот момент во двор вошел Чикатило. Он был в пальто, очках и шляпе, в руке покачивалась авоська с трехлитровой банкой, а в ней, оставляя на стенках пенные разводы, плескалось небольшое количество пива.

— Вон он! — подал голос второй опер.

Липягин подался вперед, рассматривая Чикатило.

— Это он литр, что ли, взял? Или пол-литра? Здоровый вроде мужик, чего так мало? — удивился старший.

— Вот сейчас сам у него и спросишь, — сказал Липягин — Работаем!

Чикатило шел через двор к подъезду. В задумчивости прошел мимо машины, не обратив внимания на открывшуюся за спиной дверцу.

— Чикатило Андрей Романович? — спросил Липягин.

Услышав свое имя, Чикатило замер, чуть вжав голову в плечи. Это была его обычная реакция на опасность. Медленно обернувшись, он увидел Горюнова, Липягина, оперативников.

— Да. А что такое? — сипло спросил Чикатило.

Липягин раскрыл перед Чикатило удостоверение.

— Вы задержаны. Садитесь в машину.

1992 год

Начальник СИЗО, в котором содержался во время суда Чикатило, был не в духе. Он шел по коридору, за ним цокала каблучками журналистка, та самая, которая обещала жаловаться Ельцину. Мимо проплывали железные двери камер.

Начальник остановился перед одной из дверей — за нею была комната для допросов, — обернулся, с неудовольствием посмотрел на журналистку.

— Запретить я вам с вашим допуском не могу, но… Вы уверены?

— Это моя работа, — холодно улыбнулась журналистка. — Просто пустите меня к нему.

Начальник СИЗО вздохнул, открыл дверь, кивнул — мол, заходите.

Чикатило сидел у стены, выглядел он сейчас совершенно нормально и безобидно. Журналистка посмотрела на него заинтересованно.

— Здравствуйте, Андрей Романович. Как себя чувствуете? — спросила она.

Чикатило изучающе посмотрел на журналистку.

— Здесь спокойно, — ответил он.

— Как по мне — жутковато, — доверительно сказала журналистка. — Меня бы кошмары замучили в таком месте спать.

— А я вот прекрасно сплю, и кошмары не мучают.

— Как с вами обращаются?

— Как в застенках.

— Как кормят?

— Да мне что, я привыкший: всю жизнь по командировкам. Мне что ни поешь, все нормально. А тут рыба, овощи. Сижу, читаю. Апелляцию вот написал. В Президиум Верховного Совета и генпрокурору подал. Они там, в следствии, навешали на меня трупы со всего Союза.

Журналистка покивала, достала импортный диктофон с мини-кассетами, включила, положила на стол.

— Позволите задать вам пару вопросов?

Чикатило ничего не ответил, и журналистка приняла это за согласие.

— Вы пишете апелляции, значит, надеетесь на помилование?

— Да я уже так, отстраненно, где-то не на земле, а выше, у Бога, что ли. Во Вселенной где-то, смотрю на все оттуда. Я уже выше всего этого, — тихо сказал Чикатило.

— Вы верите в Бога?

— Да так, средне. Надеюсь.

* * *

После задержания Чикатило, не откладывая дела в долгий ящик, Липягин, Горюнов и оперативники поднялись в квартиру — нужно было сделать обыск.

Чикатило сидел у стола, рядом стояла растерянная Фаина. Тут же сидел Горюнов, а в углу на тахте — двое испуганных соседей: старик и женщина средних лет, понятые. В комнате все было перевернуто вверх дном.

Один из оперативников потянул ящик комода. Ящик не поддался. Оперативник дернул сильнее, фасадная доска ящика с одной стороны отвалилась, наполовину выдернутый ящик повис под неправильным углом, вещи из него посыпались на пол.

— Да что же это?! — воскликнула Фаина.

— Успокойся, Фенечка. Люди работают, ищут что-то, пусть ищут, — сказал Чикатило негромко.

— Что ищут? Ты опять что-то у кого-то взял на время подержать, как тот аккумулятор?

— Клянусь тебе, я ни у кого ничего не брал. — Чикатило взял жену за руку.

— Андрей Романович задержан по подозрению в убийстве, — сухо сказал Горюнов.

Фаина побледнела, выдернула руку, зажала рот.

— Это какой-то бред! — воскликнул Чикатило. — Постеснялись бы такие вещи говорить. Тут все-таки соседи.

— Не соседи, а понятые, — поправил Горюнов. — И я ничего «такого» не сказал, Андрей Романович. Если вы не виноваты, мы принесем вам свои извинения. Если виноваты, будете отвечать по всей строгости закона.

— Бред какой-то. Это все какой-то бред… — пробубнил Чикатило.

В дверях появился Липягин с папкой подмышкой и парой ботинок в руке, в глазах его читался азарт. Майор потряс ботинками.

— Гражданин Чикатило, эти ботинки обнаружены нами у вас в прихожей. Это ваши ботинки?

— Да. А что, ходить в ботинках преступление? — спросил Чикатило со скрытой издевкой.

— Понятые, прошу обратить внимание, гражданин