– Жить, как вы? Как Мэддокс? Нет уж, спасибо. Это не жизнь.

– О, но, думаю, в этот раз ты изменишь свое мнение и присоединишься к нам, – отвечает Гален.

– И почему это?

– Потому что, – звучит безжизненный голос Мэддокса, – ты стал символом восстания в Регионе 86.

– Что ты имеешь в виду? – спрашиваю я.

– Люди говорят о тебе, Лука. Мальчик, который сбежал из Аркана. Мальчик, который отказывается умирать, который собрал целую армию. Ты и твои люди объединились с другими регионами, пытались работать сообща, стать единым целым.

– Это не моя заслуга, – отвечаю я. – Мы сделали это вместе, вместе победим и тебя.

– Никто, даже ты, не может победить Хэппи, – презрительно усмехается Гален.

– Ошибаешься, – возражаю я, – вероятность как минимум ноль целых семь десятых процента.

Тень удивления скользит по лицу Галена.

– Как бы то ни было, – продолжает он, вновь демонстрируя свою улыбку политика, – у нас есть к тебе предложение.

– Уверен, оно замечательное, – отвечаю я, закатывая глаза.

– Встань перед Совершенными, перед нашими камерами и скажи миру, что ты был не прав, сражаясь против нас, что понял ошибочность своих поступков и что Мировое Правительство справедливое и доброе. Сделаешь это и станешь добровольцем.

– Добровольцем для чего? – уточняю я.

– Нам нужны трое из вас, чтобы воспроизвести формулу и уравнения исцеляющей технологии, что внутри вас. Вы с Тайко станете нашими объектами, наряду с третьим.

– Не понимаю, – отвечаю я. – Вы разработали технологию самоисцеления, вы дали ее нам. Почему вам нужно воспроизводить ее?

– Эта технология была уничтожена ее же создателем, одним из наших самых многообещающих сотрудников, и стерта из всей внутренней и внешней памяти и памяти андроидов, что, как мы были убеждены, невозможно сделать. А потом, конечно же, ты уничтожил оборудование, в котором хранились последние остатки секретов технологии, – Гален натянуто улыбается. – Теперь технология существует только в сознании создателя.

«Абриль, – думаю я, – она создала технологию самоисцеления, увидела, для чего ее используют, и уничтожила».

– А как же ее создатель? – спрашиваю я. – Почему просто не заставить его рассказать вам, как воссоздать технологию?

– Создатель покончила с собой вскоре после того, как разрушила дело своей жизни.

«Она обвела Хэппи вокруг пальца, заставила поверить, что она мертва!» – думаю я и стараюсь не показывать своего удовлетворения.

– Значит, вам нужны трое из тех, кто прошел Отсрочку?

– Верно.

– И вы думали, я захочу стать добровольцем?

– Ты уже согласился, – отвечает мне Хэппи, управляя телом и голосом моего друга. – Ты сделаешь это, потому что ты истинный лидер. Сделаешь это, потому что взамен мы позволим твоим друзьям прожить остаток своей жизни в мире, а это все, чего ты по-настоящему хочешь. Мы выполнили диагностику, оценили вероятности, и ты, скорее всего, примешь это предложение. А это означает, что больше не будет кровопролития и смерти, конец войне между нами.

– Но вы планируете уничтожить всю человеческую жизнь на Земле, – напоминаю я. – Вы планируете искоренить все! Стереть с лица Земли человечество, чтобы оно больше не могло уничтожать планету и все живое на ней! Я знаю, что такое Третья фаза. Знаю, что ты не оставишь моих друзей в живых.

– Уничтожить человечество? – повторяет Гален, хмыкнув. – Нет, нет, все не так. Хэппи не хочет уничтожать его. Да, Хэппи считает людей вирусом, но они представляют проблему скорее технологическую, а не биологическую. Принять человечество за компьютерный вирус – значит, предположить, что его можно перепрограммировать.

– Я знаю все о вашем плане! – кричу я сквозь стиснутые зубы, вспоминая слова доктора Прайса.

– Тогда вы должны благодарить нас, – отвечает Носитель Мэддокса, устремляя на меня свои жуткие светящиеся глаза. – Мы ремонтируем ваш сломанный вид, уничтожаем нездоровую часть, чтобы начать новую жизнь.

– Вы забываете о самой жестокой части вашего плана, – говорю я. – Использовать в качестве батарей полчища бессмертных людей. Как вы оправдываете это?

– Они не будут осознавать, что происходит, у них не будет ни надежд, ни мечтаний, ни амбиций. Они не будут знать никакой другой жизни, кроме жизни батареи, – отвечает Мэддокс.

– Но они будут вынуждены чувствовать, разве не так? – спрашиваю я. – Они должны испытывать страх, боль и панику, потому что без этого жатва не работает.

– Во имя прогресса жертвы бывают всегда, Лука.

– Нет, неправда, во имя прогресса всегда были лишь страдания. Что дает вам право и власть решать, кто должен страдать, а кому нужно промыть мозги, чтоб они стали такими, какими вы хотите их видеть?!

– Люди бьют собак, чтобы приучить их не кусаться. Пришло время кому-то, превосходящему ваш вид, научить вас, как себя вести.

Понимая, что мне не вразумить эти машины, я качаю головой.

– А если я откажусь выйти перед вашими камерами и признать, что был не прав?

– Тогда мы просто казним тебя на глазах у всего мира.

– Но я вам нужен, – напоминаю я, – нужен для экспериментов.

– Ты видел, как легко нам было найти тебя и твоих друзей, поймать вас. Когда мы были готовы, то обнаружили вас за четыре минуты. Если не ты, Лука, то это будет Игби Кох или Пандер Бэнкс, или Кина Кэмпбелл. Для нас не имеет значения.

«Нас они нашли за четыре минуты, – думаю я, – но Исчезнувших они искали годами и так и не нашли».

– Кто третий? – спрашиваю я.

– Скоро узнаешь.

– Нет, я хочу узнать это сейчас. Кто третий объект?

– Соглашайся сделать, как мы просим, и мы покажем тебе третьего.

– У меня еще одно условие, – отвечаю я.

Гален встает.

– Ты не в том положении, чтобы торговаться, Лука.

– Дайте мальчику сказать, – возражает существо, контролирующее Мэддокса.

– Я сделаю это, если вы оставите их всех в живых.

– В каком смысле? – уточняет Гален.

– Всех моих друзей: Пандер, Игби, Рен, доктора Ортегу, Малакая, Самиру, Молли и Кину.

Мне больно произносить их имена вслух, тем более, что среди этих имен нет Блю, Пода, Шион и Акими, потому что они не дожили до этого момента.

– Предложение неизменно, – отвечает Мэддокс. – Они могут прожить еще полгода целыми и невредимыми, могут не становиться частью нового мира.

– Я не про новый мир, – продолжаю я. – Пусть они живут в Арке, дайте им умереть в Арке. Удалите из них технологию самоисцеления и позвольте им состариться вместе. Какая вам разница?

«Находясь в Арке, – думаю я, – может, они поймут, как сражаться, может, смогут уничтожить Хэппи изнутри».

Хэппи долго обдумывает мои слова, используя мозг Мэддокса. Наконец, он снова смотрит на меня.

– Я не могу понять, почему вы так яростно сопротивляетесь. Дело не в страхе перед смертью, вы уже доказали это, тогда в чем? Вы сражаетесь против Эдема! Против рая, против райского уголка для своего вида!

– Вам никогда не понять, – говорю я, – потому что вы смотрите на данные, а не на людей. До того, как вы разрушили мир, я был Убогим; все, что вы найдете об Убогих, так это то, что мы собирали мусор, чтобы выжить, рыскали по свалкам, воровали крыс, и на фоне всего этого мир Совершенных не выглядел идеальным. И если взглянете на данные, то