надзирателю, объяснил ситуацию, сказал, что должен уехать на два дня, поскольку собирался остаться у Лизы так же и на воскресенье. Главная трудность заключалась в том, чтобы отмазаться от принудительных работ, но Комаровский обещал уладить данный вопрос.

В субботу после занятий за мной заскочила Ника.

После ограбления второго игорного дома я выделил стражнице тысячу на покупку нового авто. Она приобрела с рук за пятьсот рублей маленький четырёхдверный седан Пежо тридцатого года выпуска. Чёрный, невзрачный автомобиль. Скруглённые углы кабины, низкий профиль кузова, стальные колпаки и пристроенный сзади багажник, напоминающий сундук, выдавали современную для тридцатых годов модель. Вот только в салоне оказалось не намного свободнее, чем в прежней колымаге.

Всю дорогу я ехал вполоборота, наблюдая за тем, что творится сзади, однако сегодня никаких подозрительных такси нас не преследовало.

Прибыл я к ужину. Как оказалось — не один. У Лизы гостил свёкр.

За столом сестра держалась достаточно спокойно, да и отец Сергея, хоть и имел вид удручённый, но горе своё не выпячивал. Аристократическая выучка не позволяла демонстрировать эмоции сверх меры. Дворяне старой закалки умели держать лицо. Судебного процесса в разговоре коснулись лишь мельком.

Заговорили на эту тему лишь после ужина. Вспомнили Сергея, погоревали немного, потом речь зашла о делах. Лизин свёкр заинтересовался кофейнями, которые мы с сестрой собирались приобрести. Обещал помочь, если нам не хватит денег.

— Вы очень мужественный молодой человек, Алексей, — похвалил он меня. — Решили остаться в такое время… Однако вы должны понимать, что дела вести может быть опасно. Вам стоит подумать о надёжной охране.

— Я думаю об этом. Как не думать? А вы что-то конкретное предлагаете? — спросил я.

— Ну, если у вас нет других вариантов, то поговорите с Петром Петровичем, он с удовольствием поможет с организацией охраны.

Я представил, сколько это будет стоить, однако был ли у меня выбор? Своих людей нет, искать по объявлению — тоже плохая хорошая идея. Придётся обращаться к знакомым.

Вскоре Лизин тесть ушёл, и мы с сестрой остались одни.

— А тебе разве не надо возвращаться в академию? — спросила она.

— Я договорился, что вернусь завтра. Подумал, тебе нужна моральная поддержка. Если ты не против, заночую в мезонине.

Лиза грустно улыбнулась:

— Конечно, ты может оставаться тут, сколько пожелаешь. Спасибо тебе большое. Когда рядом кто-то есть, становится немножечко легче. Мне так тоскливо и одиноко в этом доме. Тут всё напоминает о Сергее. Не представляешь, как больно от того, что его больше нет.

— А скажи, у нас действительно не осталось стражников? Было же больше людей. Где те, кто не уехал с Валентином? — вернулся я к прежней теме.

— Прости, ничего не могу ответить. Я не знаю, сколько твой отец содержал людей для охраны дома и предприятия, и где они теперь они. Может быть, в Ярославле получится что-нибудь выяснить?

— Так ты всё-таки решила ехать?

— Конечно! Хоть завтра поехала бы, — ответила Лиза в своей обычной беззаботной манере. — Надо развеяться. В Ярославле мне определённо станет легче. Да и вообще, я уже позвонила в деканат, отпросила тебя на недельку, в дом твоего отца и юристу, который вёл дела вашей семьи. Нас с тобой все ждут.

— Разве дома кто-то остался? Думал, все сбежали.

— Да, почти вся прислуга разъехалась после того, как туда жандармы нагрянули с обыском. Только Фёдор остался.

— Э… Фёдор, это…

— Ваш садовник, не помнишь, разве? Он же у вас давно служит.

— Да, точно, — улыбнулся я. — Помню его. Славный малый.

— Мы можем поехать хоть завтра.

— А как же бумага? Ты забыла, что мне нужно какое-то свидетельство? Да и вообще, надо заскочить в квартиру, собрать вещи. Не на один же день едем.

— Точно, совсем из головы вылетело, прости. Столько дел, а ещё и… — Лиза не договорила, но я понял, о чём идёт речь. — Тогда отправимся в понедельник. А завтра мне придётся вновь остаться одной в этом доме, предаваясь былым воспоминаниям.

— Я постараюсь побыстрее.

— Нет, ну какие же подлецы эти Шереметев и Орлов! Как они могли с нами со всеми так поступить? Да? Паскудные люди, даже слов нет.

— Борьба за власть, — пожал я плечами.

— Это ужасно.

— Обычное дело. И вообще, сказать по-правде, я считаю, что заговор — это не выдумка. Скорее всего, планировалось убить Святослава Шереметева и, возможно, всех, кто причастен к смерти императора Дмитрия.

Лиза посмотрела на меня и захлопала своими длинными ресницами, а потом проговорила тише:

— Так ты считаешь, Сергей действительно участвовал в заговоре?

— Секундочку, — я встал, выглянул за дверь и, убедившись, что слуг поблизости нет, вернулся в кресло. — Более того, я считаю, что глава вашего рода тоже причастен.

— Да что ты говоришь! Но это же…

— Ещё раз повторяю, идёт борьба за власть. В настоящий момент среди высшей аристократии формируются коалиции. У Шереметева своя коалиция, довольно влиятельная. Есть те, кому не нравится, что эти люди захватили посты в правительстве, и они пытаются этому противодействовать. Есть те, кто пока сидит и выжидает. А император проводит время за городом в кругу семьи. Он прекрасно помнит, то стало с его старшим братом и не торопится ввязываться.

— Ой… А откуда ты всё это знаешь?

— Просто интересуюсь политикой.

— А Сергей зачем в это влез?

— Тут уж я ничего не могу сказать. Мой отец — понятно, зачем. Ему Шереметев уже давно козни строит. Во время войны все заказы себе забрал, а нам — шиш. Вероятно, отец подумал, что появился хороший шанс отомстить. А Оболенские… я не знаю, какова их роль во всём этом.

— Но ведь из обвиняют в том в покушении на государя императора.

— А вот это — чушь собачья. Нынешний император никому не мешает. Власть-то не у него. Понимаешь?

— Если честно, не совсем… Как такое может быть?

Кажется, Лиза совсем не интересовалась политикой и тем, что происходит в стране. Однако сейчас был не лучший момент, чтобы просвещать её.

— Да, иногда так бывает. Лицо, официально облечённое властью, не всегда этой властью обладает по-настоящему, — попытался я объяснить суть проблемы одной фразой.

— В любом случае, те, кто это сделал достойны смерти. Они убили моего мужа, твоих родителей, много других честных дворян.

— О,