Такая забавная она, когда негодует. Ну точно маленький нахохливший воробей. Краснеющий почему-то всегда пятнами и так очаровательно надувающий щечки.

– Пуговицы пересчитай, потерпевшая, ― советую с улыбкой. ― Парочку пропустила.

Взгляд озадачено опускают, разглядывая криво застёгнутую рубашку, которую даже не заправили в юбку. Нонсенс, потому что малая всегда выглядит как с картинки.

Сейчас же ей, судя по всему, не до этого.

– Да к чёрту! ― с досадой дёргают подбородком. ― Не меняй тему.

– Не меняю. И мне крайне интересно узнать, что же в таком случае предлагаешь ты: вдвоём идти объяснительную катать? А её, что, ― киваю на Скворечника. ― Понятой возьмём?

– А чего нет? Возьмёте, ― охотно кивает Карина.

– Когда позовут, ― уточняет Алиса.

– А когда позовут? ― ехидно интересуюсь.

– Когда Марков наябедничает. Если наябедничает.

– Ты настолько высокого о нём мнения, что правда веришь в то, что он промолчит?

– Не особо. Но если откроет рот, мне тоже найдётся что сказать. Так что невинной жертвой не прикинется.

Кстати, об этом.

– Он ведь ничего тебе не сделал? Ну, в смысле… ― формулировка даётся непросто. Но меня и так понимают.

– Не сделал. Только угрожал. Тебе.

Мне? Через неё? Не напрямик, а через хрупкую девушку? Вот гнида трусливая. Мало я его отмудохал. Надо вернуться и добить мразь.

– Его на меня, смотрю, прям знатно триггерит.

– Больше, чем ты думаешь. И я очень надеюсь, что дальше трёпа не дойдёт. Но всё же будь с ним осторожнее, ладно?

Бл. Она серьёзно? Она щас реально беспокоится за меня, а не за себя? Это вроде её, а не меня несколько минут назад прижимали к стенке. И хрен его знает, чем бы всё закончилось, если бы я не задержался помочь Норе в кафетерии и если бы туда не влетела, держась за печень, запыхавшаяся Скворечник. Как она ноги свои на каблуках не переломала я хз, но отвечаю: сам так быстро ещё никогда не бегал.

– И что, ― вопросительно развожу вскинутые ладони. ― Просто свалим? Я так-то не привык сбегать. За поступки, какими бы они не были правыми, надо отвечать.

– Ответишь. Вместе ответим. Но не сейчас, ― Алиса берёт меня за руки. Осторожно так, мягко. Будто боится, что я её оттолкну. Чего, разумеется, уже никогда не сделаю.

Зато позволяю утянуть себя за собой. Мда. Неправильно она меня действует. Наоборот вроде надо: чтоб мужик направлял, а не вёлся на женские причуды. Успокаиваю себя тем, что ей на сегодня реально предостаточно впечатлений, так что разбор полётов можно смело перенести и на потом: на завтра там или послезавтра. Уж не знаю, когда Марков очухается от сотряса, который ему точно обеспечен.

Небо с самого утра затягивает тучами, обещая дождь, но тот пока проходит мимо, громыхая вдалеке. На спортивной площадке тишина, парковка почти пустая. Ни души. Территория словно вымерла. Лишь в сторонке курят два пацана с нашего потока, которых первой примечает Скворечник.

– Перекур, мальчики? Правильно-правильно, отдохните, а то ж умотались. А как закончите, чешите за своим гавриком. И носилки не забудьте, ― бросает она им саркастично. Среагировав на голос, те одновременно оборачиваются, но заприметив меня, торопливо ныкаются за угол. ― Смельчаки, да и только.

– Им что, тоже надо рыло начистить? ― озадачиваюсь. Этих поцов я чё-то пропустил.

– Не надо! ― Чижова с укором таращится на подругу, и я понимаю, что всё-таки надо. Знать бы только за что: просто так кого попало тоже метелить не будешь. Вот только посвящать меня в детали не торопятся: молчат, партизанки.

– Вас подвезти? ― торопливо меняет тему Карина, когда мы тормозим возле фиолетовой тачки. Расцветка треш, зато сто процентное попадание в хозяйку.

– Нет. Мы пешком пройдёмся, ― сжимая мою ладонь как можно крепче, отказывается малая, беря на себя роль штурмана. Мне лишь остаётся следовать за ней: через зелёную аллею к главным воротам, а оттуда к пешеходному переходу, ведущему в шумный город.

Углубляемся в жилые кварталы, уходя подальше от набережной. Торговые центры, магазины, скверы и многочисленные детские площадки, полные детей с мамашами. Мимо парочки таких проходим мимо, а вот на третьей, максимально свободной, задерживаемся.

Игнорируя скамейки, Алиса выбирает качели. Рядом болтаются вторые, но, боюсь, моя жопа туда не влезет. Поэтому не ломаю государственный инвентарь, а просто замираю сбоку, облокотившись на металлическую балку.

Чижова тихонько качается, отталкиваясь мысками от земли, я наблюдаю за карапузом, беззаботно скачущим по горке и стучащем лопатой по пластиковому козырьку игрового комплекса. Оба молчим, думая каждый о своём.

– Прости, ― первым нарушаю тишину.

– За что?

– Знал же, что будут проблемы, и всё равно поддался.

– Не льсти себе. Думаешь, у них только на тебя зуб? Я давно в опале, а сейчас просто повод подвернулся лишний раз позлорадствовать.

– Два изгоя нашли друг дружку, а?

– Вроде того.

– Хе. Не, ну со мной-то хотя бы всё ясно. А ты за что в немилости?

– За то же, за что и ты: потому что осталась чужой для них. Глупой новенькой, что по неопытности повелась на ухаживания "по приколу", с самого начала испортив себе репутацию.

– Ухаживания "по приколу"? Одного из этих долбоящеров? Я считал тебя умнее.

– Я тоже, но не зря говорят, что на ошибках учатся. В свою защиту могу лишь сказать, что он отлично притворялся. Был таким обходительным, внимательным. А как ухаживал.

– Дай угадаю: поспорил, что завалит тебя?

– Да нет. Насколько мне известно, спора не было. Исключительно спортивный интерес: сможет или не сможет.

– И что, смог?

– Если пять минут усердного пыхтения и ещё десять самоудовлетворения, потому что у него без конца падал, можно назвать сексом, тогда да.

– Импотент?

– Не знаю, не вдавалась в подробности. Было просто смешно от нелепости всей ситуации, поэтому, естественно, продолжить я уже не позволила и свалила. За что на меня кинули обиду. Как итог, на следующий день вся школа была в курсе того, что "новенькую" удалось уложить на лопатки.

Эээ.

– Не понял. То есть, обиженная импотентная девочка облажалась, но всё равно пошла трезвонить обо всём?

– Ну… Он преподнёс информацию немного иначе.

– Насколько иначе?

– Настолько, что в его рассказах он профессионально "распаковал" девственницу, взял от неё всё, что хотел и эпично бросил.

– Чё?

– Товарищи требовали подробного отчёта, а в грязь падать лицом было нельзя. Вот он и сработал на опережение, сочинив свою версию. А заодно и попутно отомстил мне за своё "унижение", как потом заявил.

– И все, разумеется, проглотили вранье.

– Естественно, почему нет? Это меня никто не знал, а он-то давно варился в