Он зажег масляную лампу и отворил дверь в крошечный закуток с единственной койкой. Я проводил туда жену и закрыл за нами дверь. Она обратила ко мне побледневшее лицо:

– Ральф, я… я боюсь. Машину никак нельзя починить сегодня?

Я обнял дрожащие плечи, прижал ее к себе и вздохнул:

– Не вижу возможности… И потом, здесь мы в безопасности, наш новый друг вроде как все уладил.

– Знаешь, у меня такое чувство, будто вот-вот случится что-то…

– Я буду рядом, за дверью, – заверил я. – Что может случиться? А если и так, тебе достаточно меня позвать.

Барбара кивнула, но ее губы дрожали. Я поцеловал жену и вышел. Крамер уже расстилал на полу одеяла.

– Кровать только одна, – обернулся он, – но мне не впервой спать на полу. Одну ночь выдержите?

– Конечно, – кивнул я и стал помогать ему.

Однако еще долго после того, как я услышал мерное сопение уснувшего хозяина, мой взгляд не отрывался от тлеющих углей в очаге, а в памяти проносились странные события прошедшего дня.

Мало-помалу я стал погружаться в сон, но, прежде чем уснул, успел заметить, что ветер стих, и ощутил в мертвом безмолвии какое-то странное ожидание, будто тишина вот-вот будет нарушена. Вскоре сон одолел меня окончательно.

Обычно я сплю крепко, но когда проснулся от криков, понял, что слышу их уже довольно долго. Я полежал, собираясь с мыслями. Звуки доносились снаружи, вокруг стояла непроглядная тьма. Тщетно попытавшись нашарить Крамера, я вскочил на ноги и ринулся в спальню к жене. Дверь была распахнута.

– Барбара! – выкрикнул я, держась за стену и стряхивая остатки сна, туманящего сознание. – Барбара!

Тишина в ответ.

В кармане нашлись спички, я зажег одну и оглядел каморку. Постель была смята, в комнате никого, из открытого окна доносились крики.

Я повернулся в поисках хозяина. Он тоже исчез.

Смахнув со лба холодный пот, я распахнул входную дверь и бросился вон из дома, шлепая по земле подошвами незашнурованных ботинок.

Ночь выдалась пасмурная и беззвездная. Постепенно глаза привыкли к темноте, но все равно я чуть не споткнулся о Крамера, прежде чем увидел его.

Он лежал на спине и стонал. При свете спички я увидел, что на рубашке у него расплывается алое пятно. Бледные глаза невидяще уставились на меня, затем взгляд прояснился.

– Они… забрали вашу жену, – слабо прошептал он. – Джоэль… Со мной, похоже, кончено, возьмите револьвер… Может, успеете. В киве алтарь… – Его лицо исказилось, из стиснутых зубов вырвался душераздирающий стон. – Скорее, скорее…

Я вынул оружие у него из-за пояса и сунул в карман. Пускай меня обвинят, что не остался помочь Крамеру, но как можно медлить, представляя Барбару в лапах чудовища, в котором больше от зверя, нежели от человека! Я повернулся и побежал.

В памяти мало что осталось от той безумной ночной погони. Не вынимая руки из кармана в страхе потерять револьвер, я не раз спотыкался и падал в темноте, изорвал одежду, поцарапался во многих местах до крови, но все же не сбился с дороги и, совсем запыхавшись, добрался до лачуги индейцев. Затем, двигаясь насколько мог тихо, прокрался к киве.

Там было пусто, как я и ожидал, лишь чудовищные маски и идолы усмехались мне со стен. Окинув взглядом алтарь, я толкнул его плечом, и он бесшумно скользнул в сторону.

Вниз вела каменная лестница, и оттуда, из жуткой тьмы, несло какой-то необычной плесенью, от которой по коже бегали мурашки. Я вынул револьвер, зажег спичку и стал осторожно спускаться.

Внезапно одна из ступенек провалилась, и я с криком обрушился во тьму. Чудом извернулся в воздухе, чтобы приземлиться на ноги, но все же не устоял и растянулся на полу.

Подземную пещеру освещали отблески пламени. Не успел я осмотреться, как услышал шорох шагов и кто-то набросился на меня. Железные пальцы впились в горло, и надо мной с дьявольской ухмылкой нависла волосатая звериная морда Джоэля.

Через его плечо в тусклом багровом свете я увидел привязанную к стене, почти обнаженную Барбару. Она выкликнула мое имя, и я стал отчаянно вырываться, но безжалостные лапы лишь сильнее сжались. Перед глазами вспыхнули огненные пятна, и я полетел кувырком в черную бездну небытия.

Глава 4

Пещера змей

Открыв глаза, я увидел над собой черный от копоти свод пещеры. В висках стучала боль, подземный холод пронизывал тело. Мрак рассеивали красноватые отблески, в тишине слышался лишь слабый шорох пламени. Полежав немного, чтобы собраться с мыслями, я с трудом поднялся на ноги. Кто-то снял с меня ботинки и носки, и каменный пол обжигал стужей.

Пещера, не более полусотни шагов в длину, с высоким сводом, освещалась дюжиной факелов, воткнутых в отверстия в стенах. Отсюда начинались три узких хода, темных и таинственных. Камень вокруг мерцал странными серебристыми бликами, которые я сперва принял за обман зрения, но жутковатая фосфоресценция не прекращалась. В большой пещере, куда я упал вначале и где увидел Барбару и великана-индейца, я не успел заметить ни мерцания, ни тоннелей.

Здесь было пусто, в затхлом воздухе стоял резкий пряный запах, так что я даже закашлялся. Преодолев нервную дрожь, я снял со стены факел и двинулся в один из проходов. Голову пришлось наклонять, чтобы не удариться о грубый низкий потолок, а острые камни пола больно жалили ступни.

Вскоре тоннель круто пошел вниз, а затем моя босая нога наступила на что-то мягкое – явно не камень! Оно зашевелилось, и послышался хорошо знакомый сухой треск, от которого сердце в ужасе сжалось. Охнув, я отшатнулся, и только быстрое движение спасло мне жизнь.

Ромбовидная голова рептилии выстрелила вперед и, промахнувшись мимо моей ноги, глухо шмякнулась о камень. Гремучник тут же отпрянул и свернулся в клубок. Ледяные глаза пристально следили, сияя в свете факела, который я выставил перед собой.

Дрожащей рукой я пошарил в кармане, но револьвера, конечно же, не обнаружил.

Змея толщиной с мое запястье свернулась обманчиво мягким клубком и замерла, лишь трещотка на поднятом конце хвоста тревожно вибрировала.

Я осторожно шагнул вперед, вытянув факел в сторону змеи. Она подняла голову выше, медленно развернулась и уползла назад, во тьму.

Однако мое облегчение длилось недолго. Шагая следом за змеей, я вскоре наткнулся на целую дюжину таких же гадов, перекрывших дорогу. Они сразу поползли ко мне, сверкая в свете факела крошечными глазками, в которых мерещился зловещий разум.