— Пропади она пропадом, твоя госпожа кошка! — яростно шептал Нарихира. — Ты понимаешь, что случится, если мы привезем в Хэйан оборотня?! Оборотня — в государев дворец?!. Спаси и помилуй нас, Дзидзо-сама!

— Погоди, не кричи, Нарихира-сама! — уговаривал его Юкинари, не меньше приятеля испуганный такой жуткой возможностью. — Мы доедем до ближайшего храма или монастыря, а там ученые монахи пусть разбираются, кто из двух кошек — госпожа кошка, а кто — мерзкий оборотень! Над оборотнем прочтут заклинания — ну, ты же знаешь, как они это умеют…

— Знаю! — отрубил Нарихира. — Читал один такой заклинания над моей бабушкой, когда она разогнуться не могла!

— Ну и как? Выпрямилась?

— Выпрямилась! Теперь согнуться не может! Что за дуру взял ты с собой, Юкинари-сама? Она что, не чувствует, когда у нее за пазухой одна кошка, а когда — целых две?

— Девчонка — просто дочка нашего повара. Никто и никогда не требовал от нее ума, — высокомерно, невзирая на обстановку, отвечал Юкинари. — Может, ты еще захочешь, чтобы она стихи сочиняла? Оборотень появился в носилках, когда она спала, и забрался ей за пазуху. Естественно, она этого не почувствовала, раз оборотень ее заморочил.

— Я только не пойму, зачем оборотню понадобилось принимать кошачий облик! Ведь сразу же понятно — когда мы увидим в носилках двух совершенно одинаковых кошек, то сразу поймем, что дело нечисто!

— Может быть, этот оборотень сошел с ума? — предположил Юкинари. Ты что-нибудь слыхал о сумасшедших оборотнях?

— Нет! — отрубил Нарихира. — И я не повезу в Хэйан эту нечисть. Надо оставить обеих кошек в лесу — и настоящую, и поддельную.

— Отец убьет меня, — уверенно сказал Юкинари, — если я не доставлю ко двору госпожу кошку. Это — надежда всей нашей семьи. Ты же знаешь, мы из небогатых… И отец с таким трудом получил пост наместника провинции…

— Если все дело только в этом, то не беспокойся, — приосанившись, отвечал Нарихира. — Мы пойдем к моему дяде, расскажем ему, чем ты пожертвовал ради благополучия государя… ты же только ради благополучия государя отказался везти в Хэйан обеих кошек, понял? И зеленый наряд куродо тебе обеспечен! Более того — дядя подскажет тебе, на ком лучше жениться. Тебе ведь уже есть четырнадцать лет?

— Когда зацветут павлонии, исполнится пятнадцать.

— Значит, скоро. Я в твои годы уже не только был женат, но и порадовал младшей супругой свою госпожу из северных покоев, — со скромной гордостью сообщил восемнадцатилетний Нарихира.

— А сколько у тебя теперь жен?

— Три, и этого мужчине вполне должно хватать. Я навещаю каждую по меньшей мере шесть раз в месяц. Значит, решено — никаких кошек мы с собой в столицу не берем. Они и в лесу не пропадут. Позови Кэнске, скажи, что мы двигаемся в путь.

Юкинари высунулся из повозки и открыл было рот, но старший кэрай уже стоял рядом, держа под уздцы своего коня.

— Не позволит ли мне господин догнать Норико? — нерешительно спросил он. — Я боюсь, что девочка пропадет в лесу. А ее отец так уж просил меня присмотреть за ней!

— Ты что, оборотней не боишься? — удивился Юкинари.

— Боюсь! — честно признался Кэнске. — Так перед девчонкой-то стыдно! Она-то их, я вижу, вовсе не боится! Положила за пазуху и госпожу кошку, и поганого оборотня! Наверно, решила в монастырь возвратиться.

— Действительно! — воскликнул Юкинари. — Когда я увидел, что у нее из-за пазухи высунулись две кошачьи морды, и… и…

Нарихира прекрасно знал, что при виде двух совершенно одинаковых кошек там, где полагалось быть одной, Юкинари от ужаса просто-напросто заорал. Но вопить, пусть даже испугавшись оборотня, было совершенно неприлично. Молодой придворный умел себя вести и даже выучился не обращать внимания на досадные огрехи.

— Она тоже перепугалась и отбросила кошек, — продолжал Юкинари. Но, судя по всему, какая-то из них у нее за пазухой.

— Может быть, она сумела отличить госпожу кошку от оборотня? предположил Кэнске.

— Тогда бы она двинулась к нам. А сейчас она от нас удаляется, резонно заметил Нарихира.

— Где мой конь? — Юкинари решительно вылез из повозки. — Я сам догоню ее. И спрошу. Кэнске…

— Я поеду с вами, господин, — все поняв, немедленно откликнулся Кэнске. Он видел, как хочется юноше загладить неприятное впечатление, произведенное на старшего приятеля — такого выдающегося царедворца и аристократа, да еще женатого на трех женщинах. И чувствовал, что молодой господин в одиночку не решится подъехать к Норико.

Они сели на коней. Кэнске положил поперек седла обнаженный меч.

— Да поможет нам Дзидзо-сама, — прошептал он. — Выкарабкаемся из этой неприятности — пожертвую в монастырь…. Слышишь, Дзидзо-сама?.. Ширмы — вот что пожертвую. Дорогие ширмы для северо-восточных покоев со всякими страшными рожами, чтобы отгонять демонов…

— Наложите стрелы на тетивы луков, — приказал Нарихира кэраям, когда Юкинари и Кэнске отъехали. — Как только увижу что-либо подозрительное — приказываю стрелять!

Он сел на краю повозки в красивой позе, свесив ногу в широкой штанине, а вторую — согнув в колене и уперев в борт кузова. И подумал, что придворные дамы наверняка оценили бы изящество, с которым он командует суровыми кэраями.

* * *

— Эта обезьяна будет нашей, — показывая на молодого придворного крылом, сквозь жесткие перья которого были видны совершенно человеческие пальцы с серым веером, усмехнулся Тэнгу. — Все злюки будут нашими!

— Не верю я, что злой человек после смерти становится тэнгу, возразил Бэнкей. — Зря ты меня морочишь, Остронос. Выходит, и ты раньше был злюкой?

— Нет, конечно. Уж и поморочить нельзя… — даже огорчился тэнгу. — Им там, внизу, полезно думать, какая карма им назначена за злость. А вот если бы ты захотел податься в нашу стаю…

— У вас только и заботы, что путников пугать и с дороги сбивать, возразил Бэнкей.

— А у тебя одна забота — Путь искать! Да и то — не у тебя, а у отца-настоятеля. Почем ты знаешь — может, твой путь как раз ведет в нашу стаю?

— Мы уже об этом говорили, — напомнил Бэнкей. — Ну, как, чувствуешь ты опасность?

— Никакой опасности для них я, представь себе, пока не чувствую, удивленно сообщил тэнгу. — Не пойму, из-за чего они подняли переполох, но все они — живы, целы, невредимы. Вот только та обезьяна, возможно, охрипнет, кричавши.

— Я спущусь и выясню, в чем дело.

— Незачем. Если там что-то серьезное, я отнесу тебя туда быстрее, чем ты добежал бы. Доставай лучше свои припасы, а я достану свои.

— Нет, Остронос, мы можем опоздать! — воскликнул Бэнкей. — Гляди, молодой господин и старший кэрай скачут по снегу к девушке, а меч кэрая обнажен! Не причинили