смотрел на ее мерцание, и лицо его принимало все более хмурое выражение. Потом он нажал на одну из кнопок на корпусе хронометра, гудение зуммера и мигание лампочки прекратилось. Горов вздохнул и, думая о «Вечернем звоне», мелодия которого все еще звучала у него в голове, грустно сказал:

- Эх, дурак! Испортил песню.

Глава 17

Игорь Занкевич конечно же не посмел ослушаться и нарушить указания загадочного Ника, к которому он испытывал подсознательное почтение и даже страх, но которого он вместе с тем сознательно ненавидел все больше и больше по мере развития их знакомства. Игорь чувствовал, что этот чертов Ник не только не уважал его, а презирал и, может быть, по непонятным для Игоря причинам жалел, а против такого отношения вставала сама его самолюбивая и себялюбивая натура. Выполняя указания Ника, он покинул Болотки не по нормальной дороге, а через пресловутую «щуку», чавкающую своими бревнами в грязной жиже. Выбираясь по проселкам и лесам на шоссе, Занкевич был мысленно заторможен, два разных, но весьма острых чувства, путаясь между собой, беспокоили его вместо настоящих мыслей. Первое, очень светлое и радостное - чувство вдруг обретенной свободы, возможности распоряжаться самим собой по собственному усмотрению и даже прихоти. Второе, темное и мрачное - чувство брезгливости по отношению к лежащему на заднем сиденье Вове, храп которого назойливо напоминал ему о том, что вдруг обретенная свобода - состояние сугубо временное, которому через несколько часов придет конец. Выбравшись наконец на шоссе, идущее через Егорьевск на Москву, Игорь почувствовал, как два разных чувства, бродившие в его подсознании, как в темной комнате, вдруг естественно слились воедино и выплыли на свет Божий четко оформленной мыслью: он не хочет расставаться с обретенной свободой и не должен с ней расставаться. А раз не должен, то… Это логически неизбежное для сохранения свободы «то» сначала испугало молодого человека. Он обернулся и бросил взгляд на храпящего на заднем сиденье напарника, стоящего, а уж если быть точным, лежащего на его пути к свободе. Шоссе было далеко не безупречным, левое переднее колесо угодило в небольшую выбоину, руль дернулся и чуть не вырвался из рук. Игорь едва справился с вильнувшей машиной, задним числом похолодел от испуга, вытер тыльной стороной руки выступивший на лбу пот. Только и не хватало, что вляпаться сейчас в аварию! А то и отправиться без пересадки в мир иной. Как это ни странно, но нервная встряска, мысль о возможности нелепой потери вдруг обретенной свободы помогли Игорю сразу же, без дальнейших раздумий и проволочек принять окончательное решение.

Игорь Занкевич тяготился своей службой у Вербы - службой богато и сытно живущего, привилегированного мальчика на побегушках. Он не любил Вербу по тем же самым причинам, по которым подсознательно тихо, но страстно ненавидел человека, который высокомерно просил называть его Ником. Однако Верба хорошо платил и, сообразуясь с характером и способностями Игоря, в общем-то не впутывал его в грязные и мокрые дела, которые неизбежно сопровождают рэкет, бывший у его хозяина одной из статей дохода. И Игорь мирился со своим положением, хотя чем далее он служил Вербе, тем все больше беспокоился он за свою дальнейшую судьбу. Чувствуя безнаказанность, Верба все более наглел в своих и всегда-то авантюрных делах. С некоторых пор Игорь стал догадываться, что Верба вступил в контакты с фальшивомонетчиками и что именно на этом поприще он стал пополнять свою черную кассу поистине астрономическими суммами. Избиений, пыток и убийств, входящих на правах ординара в практику рэкета, Игорь особенно не опасался, тем более что прямого участия в такого рода делах не принимал. Рэкет Верба вел не против государства, а против частных предпринимателей. Совсем иной статус имеет фальшивомонетное дело! Когда речь идет о фальшивомонетчиках и соответствующем бизнесе, то государство, а стало быть, милиция и все иные охранные органы становятся поистине беспощадными. Никакие связи и прикрытия, никакие взятки и рокфеллерские подарки тут не помогут. Поэтому, почуяв дух фальшивомонетных дел, Игорь начал исподволь готовить себе пути ухода от Вербы. А путь, надежный путь, был, вообще говоря, только один - за бугор, в дальнее зарубежье. В России и сопредельных республиках, недавно бывших советскими, Верба легко бы достал его, преступные связи были у него дай бог каждому. Операцию «За бугор» Игорь проводил очень осторожно, используя собственные связи, которые, спаси и помилуй, никоим образом не должны были пересекаться с деловыми связями, контролируемыми Вербой. Поэтому лишь на второй год Занкевичу удалось нащупать в Питере человека, который за солидную сумму в инвалюте добыл ему липовый заграничный паспорт с липовой же визой на въезд в Швецию. Игорь предпочел бы ФРГ, с ее демократизмом по отношению к эмигрантам, или Италию, с ее неразберихой и чиновничьей продажностью, но выбирать не приходилось. Как говорится, лопай, что дают. В Швецию Игорь должен был отправиться как турист, а за дальнейшее его контрагент-переправщик ответственности на себя не брал, Игорь должен был выкручиваться самостоятельно. Однако по другому каналу Игорь нащупал в полупреступной шведской среде новорусского происхождения точку опоры. При наличии долларов или марок, а оные имелись, Игорю обещали прикрытие и приличное дело. Все было на мази, Игорь даже свою «Ладу» продал под тем предлогом, что намерен купить себе «БМВ». Оставалось дождаться случая, который позволил бы Игорю выбраться из-под колпака, под которым Верба держал всех своих ближайших сотрудников, на пару недель, чтобы основательно запутать и прикрыть свой след за бугор. И вот этот случай пода-рила-таки ему судьба в лице этого загадочного Ника! Исчезнет не только Игорь, исчезнет вся тройка, которую Верба направил в Болотки на дальнюю дачу Когана. Исчезнет навсегда! Гриня уже покоится в болоте, если, конечно, верить Нику, а не верить ему нет никаких оснований. Исчезнет и Игорь, только не тем необратимым путем, которым сгинул соглядатай Вербы, а просто затеряется в Швеции. Должен для полноты картины и абсолютной достоверности исчезнуть и Вова.

Должен! Если Вова останется в живых, он непременно явится пред светлые очи Косты и наплетет ему бог знает что. Коста доложит хозяину, и Верба, поскольку Вова остался в живых, организует тотальный поиск пропавших. Этого допускать нельзя. Ни в коем случае. Значит, Вова должен умереть. А про это только сказать легко. Конечно, Игорь притерпелся к будням рэкета и давно уже не считал жизнь человека священной. Жил, жил человек, жрал, пил, с девками забавлялся, а потом ослушался, сделал неверный шаг, засветился и - фью! Нет человека, будто