— Увы, да. — Я задумалась: — А отчего же ни одна из них ничего не сказала, когда они увидели меня в этом платье? Вы, кстати, не расстраивайтесь, оно мне очень нравится! Я бы и бОльшую цену за него заплатила!

— Спасибо, дорогая! — прониклась ко мне модистка и разулыбалась как доброй знакомой: — И что же мы так приятно общаемся и до сих пор не представились друг другу? Я мисс Мансура Наджи, называйте меня просто мисс Мансура, люблю своё имя! А как вас зовут?

— Танатрея Стоули. И можно просто Трея, — с радостью ответила я. — У вас красивое имя!

— Благодарю, моя милая, — сказала модистка. — И хотя у меня нет никакого права вам что-то подсказывать, всё равно посоветую, как более опытная женщина более юной. Сразу видно, что вы прелестны и чисты душой, поэтому держитесь подальше от этих троих.

— Вы что-то о них знаете? — навострила я уши.

Модистка, понизив тон, кивнула:

— Ничего не скажу о мисс Ковальски, но мисс Сирадэ — дочь самого опасного чёрного мага в стране песков, а Лили Пелье из рода королевского казначея. И, как все говорят, шагает по головам, потому что если станет выдающимся магом, тот назначит её единственной наследницей из сонма двоюродных и троюродных претендентов. Казначей страшно богат, но бесплоден, слышали об этом?

— Нет. Я здесь человек новый. А откуда вам столько всего известно? Вы же не из Академии…

— О, милая Трея, — рассмеялась мисс Мансура. — Разве не здесь шьют себе наряды девушки и преподаватели? Есть, конечно, и другие модистки в городе, но лавка мисс Мансуры Наджи считается лучшей.

— По праву.

— Кстати, говорят, Всевышний наказал ту студентку, — проговорила мисс Мансура. — Не подумайте, я никому не желаю зла. Но справедливость мне по душе. Сегодня мне рассказали, что кто-то заворожил её, и она без памяти очутилась посреди холла. До сих пор не в себе.

— Данка Маджоре? — ошеломленно спросила я. — Вы говорите о худенькой блондинке с бытового факультета?

— О, вы тоже в курсе! — закивала мисс Мансура и доверительно прибавила: — Насколько я знаю людей, а я их знаю прекрасно, я уверена, что не обошлось без этой троицы. Они, кстати, говорили, что в свое общество не примут дурнушку в таком ужасном платье, мол, опозорит. И это о моём произведении они так сказали! Я до сих пор теряю слова от возмущения! — Он вскинула руки и будто вышвырнула воспоминания о них прочь за окно и снова мне улыбнулась. — Так что вы меня выручили, дорогая, пришли и купили платье как раз после этих нахальных девиц. И поэтому я вам и только вам продам остаток ценнейшего отреза из лепестков сиали за ваши тридцать монет. И больше ничего за это не попрошу.

— Спасибо огромное! Но, скажите, лепестки не завянут? Разве их носят?

— Носят же шёлк — по сути, отходы гусениц! Грубо выражаясь… Я подскажу вам, как их раскроить.

Мисс Мансура протянула руку к полке за моей спиной и выудила оттуда свёрток, а когда развернула, я не могла сдержать восхищения. Нежные лепестки были переплетены тончайшими, как паутинка, кружевами. С одной стороны они казались бархатными с другой — шёлковыми. Оттенок розового был ярким, но не вульгарным.

— Карнавал позволяет девушкам включить воображение и отойти от рамок столичной моды и правил, — с хитрым прищуром произнесла мисс Мансура. — Этой ткани не хватит на платье классическое, бальное, но я предлагаю вам преобразиться в девушку востока. Тем более, что оттуда сами лепестки и доставляются мастерам тканей. А вам с вашей фигурой не нужно ничего ни скрывать, ни добавлять. Разве что немножко тайны, девушке она всегда нужна…

Мисс Мансура набросала твердой рукой не платье, а костюм на листе бумаги.

— Ну как? Нравится?

— Красиво, — помялась я, — но это же выглядит неприлично… с голым животом.

Модистка заливисто рассмеялась.

— Речь о карнавале, душечка! Вы никогда не видели восточных нарядов?

— Нет.

— Боже, ещё одно невозможное упущение, — всплеснула она руками. — Скорее идите сюда! — и крикнула в примерочную: — Лотта, завари нам чаю, милая!

Я не успела удивиться столь искреннему радушию, как мисс Мансура распахнула передо мной большой альбом в расшитой цветными нитями обложке. Мои глаза расширились, потому что модели на страницах были живыми! Немного прозрачные и небольшие, они радостно подпрыгивали со страниц и начинали кружиться над ними, показывая наряды. А каких их только не было! Закрытых под самое горло, едва прикрывающих тело и… совсем эротичных.

Мисс Мансура глянула на меня мельком и сказала:

— Этого всего вам не надо.

— Нет… — кивнула я, все же украдкой любопытствуя. — Но красиво…

Мисс Мансура кокетливо поиграла бровями и пообещала:

— Когда потребуется, покажу всё, что захотите.

Мои щёки запылали.

— Но пока нет.

На страницах, предложенных модисткой, наряды были великолепны, хоть и все почти состояли из лифа и юбки или широких шароваров.

— Для юных стеснительных леди можно пустить веточки вышивки по прозрачной ткани, и получится, что живот и не открыт, и не закрыт. Если справитесь с вышивкой…

— Справлюсь, — разрумянилась я, — я хорошо шью. Вы так добры ко мне! Даже удивительно! Спасибо!

Мисс Мансура налила мне чаю из приземистого чайника с длинным носиком и сказала:

— Мне тоже интересно, вы ведь та самая загадочная заклинательница драконов?

— О, вы и это знаете?

— Я знаю всё, что хоть сколько-нибудь занимательно.

Я закусила губу, но потом решилась:

— А про мистера Элоиса и сэра Алви?

Мисс Мансура глянула на меня с одобрением.

— То есть вы не разменивались по мелочам, душечка, и решили сразу атаковать самых привлекательных преподавателей и завидных холостяков академии?

Я кашлянула.

— Скорее, они меня атакуют… В какой-то мере.

— Что ж, тогда поздравляю вас, душечка! У вас не только редкий дар, но и… — в её взгляде появилась кокетливая хитрость, — сильный магнетизм. А это очень много, моя дорогая!

— Спасибо, — вздохнула я.

Мисс Мансура подперла подбородок красивой рукой и, отпив чаю из фарфоровой чашечки, сказала:

— Начнем с сэра Алви, соблазнителя, плохого преподавателя…

— Нет, преподает он хорошо!

— Ахахах, я не о методике. Впрочем, этот гений манипуляций — на самом деле, прежде всего избалованный богатством и женским вниманием шалопай из аристократической семьи.

— Я знаю о его предках, которые основали академию.

— Но вряд ли вы знаете, моя дорогая, что он был единственным и любимым сыном до того, как внезапно обнаружился младший незаконнорожденный Джестер, чья матушка скончалась, а перед этим написала отцу письмо. Отец привез Джестера во дворец. Алви, конечно, был не рад. Но ладно бы просто братец-бастард объявился, у парня обнаружился вскоре дар заклинателя драконов. И отец переключился на него. Король, видите ли, изволил радоваться, что при дворе будет сильнейший маг его, королевской крови. А Алви вдруг стал не особо нужным.