А вообще разговаривали они мало. Агаджанов, помнится, спросил, где ее приятели, как отвязалась от них. Посоветовал подальше от таких держаться. «Ерунда! — ответила она. — Стервятники недоделанные, скучно им без меня, вот и таскаются. Сами-то лопухи — щами по утрам умываются». «Зачем щами?» — не понял Агаджанов. «Для профилактики, миленький, для профилактики!» — расхохоталась Дора и опять потянулась к нему.

И еще перед самым расставанием, когда угасла ее веселость и померк блеск в глазах, спросила: «Уезжаешь, значит?» — «Скоро». — «Ой, миленький, — почти простонала она, вцепившись в его рукав, — увез бы меня отсюда, пока можно. В любое место поеду, ноги тебе каждый вечер мыть буду, только вызволи ты меня!» «Откуда вызволять-то?» — удивился сержант. Дора глянула на него испуганно, будто лишнее болтнула. Подобралась, голос прозвучал с нарочитой бесшабашностью: «Это так, бабье… Скучать о тебе стану, цыган ты мой! Мало побаловались вдвоем». — «Еще побалуемся до отъезда». «Вот спасибо, утешил», — насмешливо кивнула она. С тем и разошлись.

Конечно, у Агаджанова и в мыслях не было увозить Дору с собой, никак не вписывалась она в его заранее распланированную жизнь. Задели ее слова какую-то струнку в душе сержанта, смятение и даже страх уловил он в голосе Доры. Но кто она для него, чтобы связываться всерьез? Так, легкомысленная девица. Сама на шею кинулись… Ну хорошо с ней, это верно, а может, и с другой так же будет? Из дому старший брат, человек деловой, хваткий, пишет, что все подготовлено к его приезду. Даже девушка есть на примете. Когда Агаджанов уходил на службу, она еще в школе училась. Отец у нее начальник в автосервисе. Естественно, своя машина, просторная квартира, дача на берегу озера, нужные связи. Ну и работа будет не маркая, уважительная — инструктор райкома ДОСААФ, какой-никакой, а все же руководитель. Брат торопит: третий месяц место держат, как бы не заняли.

При чем тут Дора, когда нужно скорей в самолет, скорей домой! Сейчас другая загвоздка: жениться ли сразу после демобилизации или погулять годок-другой? Надо на невесту взглянуть, а тогда решать. Была бы она похожа на застенчивую большеглазую Свету, по прозвищу Светофор, тогда и рассуждать нечего. Очень понравилась Агаджанову эта светленькая Светлана, однако знал он по опыту, что к такой чистюле подступиться не просто. А у него времени нет.

Еще тревожился Агаджанов насчет чемодана. Хватит ли одного? Может, второй купить? Подарков родным набирается много. Коралл приобрел в магазине сувениров. На океанском берегу собрал раковины гребешка: белые, словно фарфоровые, величиной с блюдце. Придут гости, а у демобилизованного стол накрыт потрясающе для сухопутного городка: перед каждым морская капуста в раковине… Шик!

— Сержант, — услышал он приглушенный голос Сысоева, — давайте правей.

— К берегу?

— На пирс.

Здесь, в дальнем конце терминала, было гораздо меньше контейнеров, зато попадалось груды ящиков, какие-то бревна, остатки строительных материалов. И никакого освещения. Прожекторы на действовавших причалах и на кране- перегружателе остались за спиной, о местонахождении их можно было лишь догадываться по слабому розовому свечению. Олег шагал осторожно, не поднимая высоко ног, чтобы не споткнуться обо что-нибудь. Левая рука вытянута вперед. И все же ударился плечом о столб, зацепился, вероятно, за гвоздь и, дернувшись, порвал китель.

Олег хорошо представлял себе, что творится в эти минуты в порту под покровом тумана. Контейнерный терминал уже оцеплен, началось прочесывание со стороны проходной. Группа Сысоева — это лишь разведка, которая рассчитывает в основном на случайную встречу с преступниками. Планомерный тщательный осмотр только развертывается. Еще и собаку, вероятно, должны пустить.

У ворюг три пути. Первый — через забор. Но он высокий, на нем колючая проволока, а за ним — шоссе. Слышно, как проезжают машины. Там не проскочат. Им выгодней бежать вдоль бухты, на угольный комплекс, и далее, на развороченный строительный полигон. Но и там их будет ждать достойная встреча.

Имелся еще один вариант: морем, на лодке. Однако и это не просто. Бухту патрулирует катер. На причалах, возле иностранных судов, пограничный наряд. Нет пограничников лишь на крайнем причале терминала, где еще ведутся днем строительные работы. Сейчас это, пожалуй, единственный неприкрытый участок. Поэтому и решил Олег повернуть туда. Ефрейтор Григорий Кондин, неотступно следовавший за Сысоевым с оружием наготове, сразу оценил маневр прапорщика. Отрезать путь отхода — это проще и полезней, чем искать воров наугад в обширном темном лабиринте.

Еще до службы, в родном сибирском селе, частенько хаживал Григорий на охоту. Лет двенадцать было ему, когда дядя по отцу начал брать с собой в тайгу. И примером учил, и словом: на отдыхе у костра рассказывая племяннику о повадках птиц и зверей, о том, что надобно настоящему охотнику. Без терпения, без настойчивости успеха не будет. Умей надолго затаиться в засаде, не выдавая себя ни малейшим движением. Напрягись весь, чтобы не пропустить тот единственный миг, который будет у тебя для точного выстрела. А если доведется преследовать зверя, не отступайся до самой последней возможности. Иди по следу, пока есть силы, и даже после того, как они иссякнут. На охотничьем самолюбии, но крепись. И при всем том, как бы ты ни ослаб, держи себя в напряжении: зверь может броситься неожиданно.

Дяде-охотнику таежные навыки очень помогли на войне. Зимой, бывало, часами лежал в укрытии, ожидая, пока обнаружит себя фашист. И укладывал врага первой пулей. Домой вернулся с двумя орденами. О снайперском мастерстве тоже рассказывал своему молчаливому племяннику.

Григорию повезло: попал не в технические войска. Что ему делать-то в авиации или на корабле? Там лесная наука не пригодилась бы, а для пограничника она в самый раз. Вот и теперь шагал он легко, крадучись, готовый мгновенно отреагировать на изменение обстановки. Ему нравилась эта собранность, волновала и радовала ответственность за важное дело.

Еще час назад у него были совсем другие переживания. Не оставляло беспокойство, вызванное приближавшимися занятиями стрелкового кружка. Послезавтра приедут комсомольцы с двух застав. Кондину бюро поручило рассказать им о своем опыте. А как рассказывать, какими словами? На практике, на стрельбище — это он с удовольствием…

Григорий надеялся, что успеет посоветоваться с прапорщиком, но, судя по всему, узелок на терминале завязался крепкий, и Сысоеву не до советов. А жаль. Слова у прапорщика весомые. Тем более для Кондина, который испытывал глубокое чувство благодарности к старшему товарищу, сумевшему помочь в трудные дни сохранить семью, обрести самого себя.