Шрифт:
Закладка:
– Завтра утром мне придется уехать из города. Я планирую выехать рано и вернусь поздно. Может быть, пришлю тебе сообщение послезавтра.
Мне очень не понравился такой ответ. Но ничего не оставалось делать, кроме как смириться.
– Счастливого пути. И береги себя.
Я выгулял нескольких собак, отправился в тренажерный зал и решил в тот день не ездить к дому Обри. Просто после чудесного времени, проведенного с ней утром, не хотелось портить отношения, сталкиваясь с ней, когда она вернется домой с работы. И я сомневался, что удержусь от соблазна провести расследование, как только попаду в ее дом, пытаясь понять, как обстоят дела. Вместо этого я принял душ и направился в бар, надеясь пообщаться со своей подругой барменшей и получить от нее полезный совет. Это заведение всегда пустовало в такое время дня.
– Ты выглядишь сегодня особенно роскошно, Крошка Карла.
На ней была короткая красная блузка в белый горошек, завязанная под пышной грудью и оставлявшая открытой значительный кусок гладкой кожи. Волосы, уложенные в стиле моделей 40-х, были стянуты красным шарфом.
Карла налила мне любимый напиток.
– Вижу, ты сегодня в отличном настроении. Неужели отрастил, наконец, яйца и решил приударить за этой красоткой?
– Я работаю над этим вопросом.
– Ты работаешь над ним уже больше двух недель подряд.
– Это марафонский, а не спринтерский забег. – Я с шумом втянул в себя ром с колой.
– Ты что, воплощение Далай-ламы?
– Да уж, начинаю себя чувствовать настоящим буддийским монахом. Они же дают обет безбрачия, да?
– Можно задать тебе вопрос? Почему бы тебе не отправиться в бар, не подцепить покладистую женщину и не заняться с ней грязным делом? Я имею в виду просто секс. Пот, трущиеся друг о друга тела – бесцельный грязный секс. Может, после этого ты почувствуешь облегчение.
По правде говоря, я в последнее время обращал внимание на нескольких привлекательных женщин. И это было естественно – я ведь живой человек. Но мое тело жаждало только одну женщину на свете, не оставляя мне выбора.
– Мне тогда будет казаться, что я ее предаю.
– Даже несмотря на то, что она трахается с другим парнем?
Боже, как больно…
– Спасибо за горькую правду, Карла.
– Прости. – Она улыбнулась. – Но все же дай мне знать, если вдруг передумаешь.
Я опустил глаза и посмотрел на кольцо на моем пальце. Возможно, в Лас-Вегасе мы принесли брачные обеты перед «Элвисом» под влиянием винных паров, но я почему-то считал своим долгом их соблюдать. Эта мысль заставила меня задуматься о том, помнит ли Обри слова этих обетов, особенно теперь, когда я снова появился в ее жизни.
Говорят, процент рецидива среди преступников составляет более пятидесяти процентов. Похоже, я подтверждал эту статистику. Несмотря на то, что у меня был ключ, врученный хозяйкой, и, с юридической точки зрения, я не являлся преступником, я не удержался и принялся шарить по углам в надежде найти хоть какую-нибудь подсказку и чувствовал себя при этом полным негодяем.
Все началось весьма невинным образом. Сначала мне приспичило пойти в ванную, потом мне показалось, что Пикси мучает жажда. Поэтому я обшарил все кухонные шкафчики в поисках миски. В этом ведь не было никакого преступного умысла. Там я обнаружил изысканные винные бокалы, кофейные кружки с логотипами юридических фирм, консервные банки, аккуратно расставленные так, чтобы были видны этикетки. Я не мог сдержать улыбку при виде двух бутылочек с красным соусом и нахальным петухом на этикетке, гордо стоявших в первом ряду. Моей девочке нравится «петушиный» соус.
С этого момента я приступил к более активному расследованию. В ванной я обнаружил лишь одну розовую зубную щетку. В тазике плавало только женское белье. Я открыл банку с кремом и понюхал его – он пах Обри. На моем лице снова появилась идиотская улыбка. Но она тут же улетучилась, когда я добрался до большого зеркального шкафчика в ванной. Тайленол, дезодорант, бритвы, еще всякие мелочи и… противозачаточные таблетки. Я открыл небольшой овальный контейнер и увидел, что дозы, предназначенные для понедельника, вторника и среды, уже были выдавлены из серебристой фольги. У меня возникло непреодолимое желание спустить оставшиеся таблетки в унитаз, но мысль об ужасающих последствиях этой диверсии все же остановила меня – даже в страшном сне я не мог представить такое. Я проследовал дальше по коридору.
Попав в спальню, я не удержался и открыл раздвижные дверцы платяного шкафа. Одна из дверей вышла из паза и чуть не упала прямо мне на голову. Все ясно – принцессин хахаль ни черта не делает по дому. Одно радовало – в шкафу не обнаружилось мужской одежды, что явилось своего рода компенсацией после переживаний по поводу противозачаточных таблеток, найденных в шкафчике в ванной.
На туалетном столике стояли несколько фотографий, изображавших, видимо, Обри с отцом на вручении дипломов юридического факультета. Она смотрела на отца, а он с гордым видом смотрел в объектив. Я вспомнил, что он тоже был юристом. Там стояло еще несколько фотографий. На одной была Обри с подружкой в подростковом возрасте. На другой – Обри в компании пожилой женщины. Они были на удивление похожи – скорее всего, это была ее бабушка. При виде последней фотографии у меня перехватило дыхание: на ней были Обри и Дик, а между ними стоял Пикси. Ну, Каракуль, ты и предатель! Несмотря на то, что мне было больно смотреть на эту идиллию, я целых пять минут смотрел на нее, не отрываясь. На лице Обри сияла улыбка во весь рот. Обри выглядела… счастливой. На месте Дика должен был быть я.
Не в силах вынести это зрелище, я собирался уже покинуть спальню, как вдруг резко остановился перед ящичками туалетного столика. Мой взгляд упал на верхний квадратный ящик – в таких обычно хранят нижнее белье. Оправдывая себя тем, что в тот день я уже достаточно нагрешил, я осторожно выдвинул его. Ящик был полон воздушных кружевных вещиц, а сверху лежала записка:
«Нахал, так как тебе больше нечем заняться, не мог бы ты починить дверь шкафа?»
Я хохотал без остановки целых пять минут. Мы знали друг друга как облупленных. Насмеявшись вдоволь, я починил злосчастную дверь.
От Обри со вчерашнего утра не было никаких вестей. Я надеялся, что завтра она пришлет сообщение, и невозможно описать мою радость, когда на экране телефона около девяти вечера высветилось ее имя.
Обри: Спасибо за то, что починил двери, извращенец.
Чэнс: Для тебя – все, что угодно.
Прошло несколько минут. Я испытывал сомнения по поводу того, стоит ли извиняться перед ней за то, что столь бесцеремонно обшаривал ее дом.
Обри: Надеюсь, ты не дошел до того, чтобы примерять мои трусики?
Чэнс: Я не трансвестит и люблю только нюхать трусики. К тому же, мне больше нравится твоя попка в кружевах, чем моя.
