Шрифт:
Закладка:
Пытаясь освободиться, я совсем забыла еще про одну опасность. Вспомнила о ней только тогда, когда оказалась в камнях уже по пояс, а перед моим лицом вдруг возникло нахмуренное личико кустика. Нет, я не ошиблась – на верхушке серого пожухлого стебля было настоящее лицо с нахмуренными бровками и раскрытым в крике ротиком. Шок мой был такой силы, что я даже перестала разгребать камни.
– Было-было, но такого не было, – честно призналась я кустику. Он посмотрел на меня, на портал, простер одну веточку в сторону, и ротик его задвигался. Послышался звук, похожий на стрекотание сверчка.
– Ты что-то мне говоришь? – догадалась я. – Но я не понимаю!
Кустик повертел головой и, по-видимому, находясь в расстройстве по поводу чьей-то бестолковости, ударил меня веточкой по лбу.
– Да что уж тут, – я даже не обиделась. – Действительно, дура дурой, зачем я сюда вообще поперлась?
Кустик меж тем больше не нападал, а пытался мне что-то объяснить. Веточкой, которая заменяла ему руку, показал на меня, потом на себя, а затем на портал. Догадалась я, что это значит, уже к тому моменту, как меня засосало по грудь и дышать стало тяжело.
– Забрать тебя с собой?
Кустик важно кивнул, и на лице его показалось подобие улыбки.
– Вдруг ты не заметил, я никуда не иду. Я в плену.
Кустик указал веточкой на камни, и я как-то сразу поняла, что это означает вопрос.
– Да, именно так.
Он опять показал на меня, на себя и на портал.
– Да возьму я тебя с собой, – я разозлилась. – Только как домой попасть?
Кустик спрыгнул с кучи, и я потеряла его из виду. Нужно было готовиться к смерти, а я завертелась, пытаясь рассмотреть своего нечаянного знакомого. С минуту ничего не происходило, даже засасывать перестало, а затем быстро-быстро камни раскатились в стороны, уронив меня на землю.
– И снова здравствуйте, – сказала я кустику, который стоял напротив меня, уперев веточки-руки в бока. – Спасибо, что спас.
Кустик непреклонно указал на себя и покачал веточками в воздухе, словно укачивал ребенка.
– У тебя еще и дети есть? – испугалась я. – Их тоже всех с собой взять надо?
Кустик топнул корнем-ногой и проделал те же движения, только добавил в них еще и меня.
– Тебя на руки взять? – поняла я наконец. – Да все что угодно, лишь бы убраться отсюда.
Когда мы с кустиком вернулись, Радагат по-прежнему лежал на полу без сознания. Да еще, по-видимому, и головой приложился, потому что у тумбочки рядом с кроватью был стесан угол, а на лбу проректора набухала шишка.
С кустиком на руках я бросилась к двери, чтобы бежать за помощью, но мужчина едва слышно застонал.
– Мсье Виррас. – Я водрузила кустик на кровать и вернулась к Радагату. – Кого мне позвать на помощь? Куда бежать?
Проректор с усилием повернулся на бок и приподнялся на локте:
– Никуда не бежать. Помоги встать.
Я заметалась, не зная, чем же помочь, и в итоге Радагат встал сам, опираясь на кровать. В таком положении я уже могла поддерживать его под руку, и мы проследовали в ванную комнату.
– У вас кровь, – напомнила я, помогая проректору снять камзол. Радагат взглянул на меня, как на слабоумную, но ничего не сказал. А я, когда увидела, что белую рубашку можно было от крови выжимать, чуть не потеряла сознание: побелела и зашаталась.
– Эй-эй, – теперь уже Радагат меня поддерживал. – Лилиана, со мной все нормально, подожди в спальне.
– Ага, нормально, – всхлипнула я, но постаралась взять себя в руки и загрохотала дверцами шкафчиков в поисках бинтов. Ничего найти не удавалось – шкафы были совершенно пусты, а все средства гигиены, имеющиеся у Радагата, по-видимому, так и стояли на полке над ванной. – Где у вас бинты? Или целителя давайте позовем, пожалуйста.
– Позовем обязательно, – заверил меня проректор. – Но не сейчас. Выйди, мне нужно кое-что сделать.
Испорченную рубашку он даже расстегивать не стал – разорвал и бросил на пол. И хоть Радагат отворачивался, я заметила, что в груди у него зияет темная рана.
– Это что такое? – у меня даже голос сел от ужаса.
Мужчина раздраженно зарычал, оперся двумя руками об умывальник и, глядя на меня в зеркало, сказал:
– Лилиана! Я. Сказал. Выйди.
В отражении я хорошо рассмотрела почерневшие глаза проректора и предпочла ванную все же покинуть. В конце концов, мужчина взрослый, сам разберется. Правда, проблематично будет доказать, что я ни при чем, если вдруг Радагат решит прямо в ванной комнате умереть.
Когда я вышла, то обнаружила, что портал исчез, а кустик все так же сидит на кровати, даже не сдвинувшись с места: раскинул веточки, заменяющие руки, в разные стороны, и вертит головой, озираясь.
– Хоть кто-то из нас все правильно делает, – посетовала я. Нелегал отчаянно принялся жестикулировать веточками. – Ты что-то хочешь, – не сразу, но я поняла и начала приглядываться. Куст показывал на свои корни и затем гладил поверхность кровати. – Тебе куда-то нужно поместить корни?
Куст отчаянно закивал, и мне пришлось осмотреть спальню проректора в поисках горшка с цветами. К сожалению, Радагат заядлым флористом не был и нелегального гостя посадить было некуда.
– Прости, – я погладила кустик по голове. – Сейчас мсье Виррас или выйдет из ванной, или мы услышим грохот и побежим туда сами, но все обязательно решится, и тогда найдем тебе подходящий горшок. Придется подождать – не могу уйти.
Кустик принялся подпрыгивать, и я даже не сразу поняла: от радости или от возмущения. Опытным путем удалось выяснить, что все же от возмущения.
– Не хочешь сидеть в горшке? – удивилась я. – Тогда где, в тазике?
– Лилиана! – позвал меня Радагат. – Принеси, пожалуйста, рубашку. Она в шкафу.
– Какая ему рубашка! – я возмущалась шепотом, но к шкафу все-таки бросилась. Только взявшись за дверцы, заметила, как дрожат руки, и поняла, что все-таки сильно волнуюсь. – Он же при смерти почти!
Рассматривать гардероб проректора не хотелось – он всяко будет больше, чем мой собственный, а потому схватила с вешалки первую попавшуюся рубашку и бросилась с ней в ванную.
– Тук-тук, – я протянула руку с рубашкой за дверь, пытаясь соблюсти все приличия. – Возьмите, пожалуйста.
– Спасибо, – фыркнул Радагат. Ждали мы его с кустиком недолго – проректор вышел из ванной, заворачивая рукава. Выглядел он ужасно: кровь смыл, но лицо оставалось бледным, да еще и шишка посредине лба. Я прямо глаз не могла отвести от шишки, рассматривала и думала, как же сказать, что виновата в ее появлении. Но говорить ничего не пришлось – проректор увидел сидящий на кровати куст.
– Как это?! – зашипел Радагат, и в комнате мигом стало холодно, а кустик покрылся льдом. – Как он сюда попал?
