— Ну ладно, — гордячка пытается сохранить непроницаемый покер-фейс, но природная эмпатия то и дело берет верх: — То есть… я, конечно, буду благодарна тебе за помощь.

— Пойдём? — приглашаю её пройти вместе со мной в наш номер, но у Любы на лице моментально возникает протест.

— Куда? Зачем? Я тут могу подождать…

— А если я сорвусь с балкона? — конечно, я не такой неуклюжий, чтобы не суметь элементарно переступить с перекладины на перекладину, но мне хочется продлить время пребывания с Любой, поэтому я давлю на жалость. — Но если не хочешь, то я постараюсь быть осторожным, ничего не случиться, конечно…

— Не преувеличивай, тут всего-то второй этаж… — говорит девушка, однако всё равно проходит в номер вслед за мной.

— Где, говоришь, лежит твой ключ? — спрашиваю во время того, как перелезаю через перила балкона.

— Моя кровать будет сразу справа. Ключ либо на покрывале, либо на тумбочке у изголовья.

Слова Любы заставляют невольно улыбаться. Мы с ней три дня спали на расстоянии меньше полуметра друг от друга, нас разделяла лишь тонкая перегородка. Вот почему я слышал её голос так часто! А ведь убеждал себя, что это мне чудится.

— Что? — она замечает мою довольную улыбку.

— Ничего. А ты о чём спросила?

— Почему ты так улыбался, когда я говорила, где искать ключ?

— Да так, задумался просто, — говорю, улыбаясь еще шире, и Люба подкатывает глаза.

Спустя пару мгновений, я оказываюсь на соседнем балконе. Дергаю дверь и — облом.

— Любочка, а тут закрыто, — забывшись, называю её так, как два месяца назад, когда мы встречались. Исправляться уже поздно, она услышала, потому и затихла на секунду. — Что мне делать?

— Ой, я забыла, что закрыла балкон перед выходом…

— Так что, мне возвращаться?

— Подожди! Моя соседка в первый день вышла на балкон и она как-то захлопнулась, мы придумали хранить запасную ручку на балконе для таких случаев. Посмотри на столике.

— Ты имеешь ввиду стол, который завален вещами?

— Блин, Долорес! — Люба негодует от того, что всё идёт не плану. — Пожалуйста, не ройся в этих вещах, это моя соседка, как обычно, забыла занести сухие вещи в номер. Я сейчас…

По звукам слышу, что Люба тоже начинает перелазить через балкон. Тут же устремляюсь на помощь, изо всех сил стараясь её подстраховать и придержать.

— Марио, отпусти, я не ребенок, чтобы так меня опекать.

— Я просто не хочу, чтобы ты упала, вот и всё.

— Не беспокойся, я умею подниматься…

И снова она уколола меня двойным смыслом своих слов.

— Давай руку, я помогу, — она упрямо не принимает мою помощь, но в последний момент, когда нужно закинуть ногу и перелезть ко мне, Люба то ли теряет равновесие, то ли упрямство и самонадеянность её подводят, но она едва не срывается вниз. Вскрик — и я хватаю её обеими руками за талию и втаскиваю на балкон. Буквально пару секунд она еще держит руки на моей груди, осознавая то, чего только что удалось избежать, а потом одергивает их, будто от горячего.

— Спасибо. Прости…

— Всё нормально, — и, коль уж мы играем в эту игру двойных смыслов, то я тоже сделаю ход: — Это ты прости меня…

Люба, очевидно, поняла, что я говорил не о нынешней ситуации, и поэтому сделала вид, что ничего не услышала.

— Вот и она, — она показывает мне белую пластиковую ручку, которую только что вытащила из недр разнообразного женского белья. Она открывает дверь и поворачивается ко мне, словно прощаясь. — Благодарю за помощь.

— Да не за что, получается — ты сама всё решила. Сильная и независимая.

— Ладно, Марио, уже поздно, я пойду. Еще раз спасибо, — она собирается закрыть дверь.

— Мне назад тоже через балкон лезть? Может, разрешишь пройти через комнату?

— Ой, извини, — Люба хлопает себя ладошкой по лбу. — Конечно, проходи.

Мы прощаемся в коридоре, Любе хочется поскорее закрыть дверь. Я не препятствую. Ухожу к себе, подпрыгивая от радости. Она говорила со мной. Взаимодействовала. Да, обида в ней не даёт возможности показать себя истинную, но проскакивали моменты, когда я видел ту Любу, в которую влюбился еще два месяца назад. Да, я был слеп и не понял этого. Но сейчас я всё исправлю! Докажу Любе, что раскаиваюсь и смогу сделать её счастливой. У меня на это всего четыре дня. Это мало, но есть огромный бонус — Люба живёт в соседнем номере. А этим грех не воспользоваться…

11

Люба

Дверь за Марио закрывается, и я, наконец, выдыхаю. Кажется, что должно наступить облегчение, когда его нет рядом, но почему-то всё происходит совсем наоборот: сердце заходится в тахикардическом ритме, голова кружится, а по всему телу разбегается дрожь.

Нет, только не это! Я не хочу возвращаться к прежнему состоянию! Я только недавно всё пережила. Только несколько дней, как почувствовала, что возвращаюсь к нормальной жизни, начала чувствовать, испытывать эмоции… Я не хочу снова подхватить эту болезнь под названием «Марио», уж слишком тяжелые у меня от неё «осложнения».

То ли от отчаяния, то ли от обиды на себя, что снова подпустила его близко, я расплакалась. Ненадолго. Минутная слабость, которая могла бы быть также и результатом пережитого стресса от вынужденного контакта с Марио, прошла быстро. Выплеск эмоций был необходимой разрядкой, чтобы не копить в себе то, от чего следовало бы сразу избавиться.

Вытерла слёзы, и мне сразу же стало легче. Я больше не позволю ему приблизиться ко мне, и не пролью из-за Марио ни одной слезинки!

В этот момент за дверью послышался шум и уже спустя мгновение в комнату ввалились смеющиеся Валя и Светка. Вовремя же я взяла себя в руки!

Видеть девчонок такими было, как минимум, странно. С первого дня мои соседки не нашли общий язык и редко контактировали даже по бытовым вопросам, решая все проблемы через меня. К тому же Светка сейчас была именно Светкой, а никак не Долорес, в образе которой все на форуме её знали. Только в нашем номере она выходила из образа черной вдовы, а сегодня, судя по её свободному поведению, это случилось намного раньше.

—