— и сама написала кому-то записочку, — тут уж никакие консистории ничего сделать не могли; Иван Алексеевич был немедленно освобожден и вскоре приехал в Петербург в качестве свободного гражданина и начал здесь проповедывать вполне открыто, на глазах у полиции. Священники присутствовали в качестве наблюдателей на его беседах.

Формально Чуриков проповедовал трезвость, однако на самом деле проповедь его была гораздо шире: Иван Алексеевич призывал обновить жизнь на христианских началах; отсюда его призывы к соединению в общины, к совместному ведению хозяйства, к широкой имущественной взаимопомощи. Как и всякая истинно религиозная проповедь, призывающая к обновлению жизни, чуриковская проповедь должна была приобрести общественное звучание — несмотря на кратковременный эпизод с покровительством великой княгини, «чуриковщина» была в своей основе демократическим и социальным движением.

Митрополит Антоний (Банковский) со свойственной ему широтой взглядов и гуманизмом не препятствовал деятельности Чурикова, только пристально наблюдал, чтоб в его проповедь не просачивались сектантские элементы. Петербургский епархиальный миссионер о. Димитрий Боголюбов проявил к Чурикову истинно христианское, человеческое отношение.

Положение изменилось при преемнике митрополита Антония, который наложил запрет на проповеди И.А.Чурикова, от чего, разумеется, их стали посещать еще больше (это была уже эпоха веротерпимости). Однако все это многочисленное движение, состоящее из пламенных энтузиастов, оказалось автоматически отлученным от церкви.

К тому времени, о котором идет речь, чуриковцы не ограничивались одной проповедью: в Вырице (чуриковской «столице») существовала могучая община, которая вела хозяйство на общинных началах; результаты этого хозяйства были блестящими — другого и трудно было ожидать от двух сотен трудящихся русских людей, не пивших и не куривших, пылавших горячим энтузиазмом. Кроме того, в Петрограде у «братца» (Чурикова) было 14 отделений — молитвенных домов, в которых раздавалась проповедь трезвости и религиозного обновления.

В сентябре А.И.Введенский и А.И.Боярский начали переговоры с И.А.Чуриковым, которые через несколько месяцев привели к воссоединению его с Православной Церковью.

1 декабря 1922 года, в субботу, в церкви Захарии и Елизаветы, после всенощной, была общая исповедь. В храме присутствовало несколько тысяч человек; впереди стоял высокий широкоплечий старик с умным, мужицким лицом — И.А.Чуриков.

А.И.Введенский неистовствовал: он экзальтированно призывал каяться в грехах и сам в них каялся (всегда как-то невольно, о чем бы ни шла речь, он сбивался к разговорам о себе); он проливал слезы и бил себя в грудь. Как было замечено, Чуриков мало поддавался экзальтации — и даже чем более горячился Введенский, тем спокойнее он становился. Однако после окончания исповеди он первый подошел к аналою и, наклонив голову под епитрахилью, принял разрешительную молитву.

А на другой день, в воскресенье 2 декабря 1922 года, после литургии, И.А.Чуриков и несколько тысяч его сторонников причастились в том же храме Святых Тайн. (Описание воссоединения чуриковцев см. в журнале «Соборный разум», 1923, № 1–2.)

Воссоединение Чурикова с церковью является, несомненно, крупным достижением петроградской группы; к сожалению, оно дало мало результатов: последующий раскол не позволил никому заняться всерьез углублением отношений с «чуриковщиной», да и сам Чуриков, разочаровавшись в обновленцах, в дальнейшем избегал входить с ними в какие-либо отношения — и вопрос об отношениях «чуриковщины» с Православной Церковью так и остался открытым до самой ликвидации движения в 1929 году.

Осенью 1922 года была сделана попытка начать переговоры также с «Евангельскими христианами», которые тогда составляли широкую и растущую на глазах религиозную организацию. В Петрограде в это время (на Конюшенной улице) находился их центр. Их собрания происходили в Петрограде более чем в 20 точках; они издавали здесь свой журнал и имели курсы для проповедников.

Их руководящий деятель Иван Степанович Проханов был, несомненно, также незаурядной личностью: инженер по образованию, старый богоискатель, лично знакомый в прошлом с Л.Н.Толстым, В.С.Соловьевым, И.С.Проханов был сильным и темпераментным оратором и большим организатором. Его энергичное, обрамленное львиной бородой лицо и зычный голос производили впечатление даже на слушателей со стороны. В результате переговоров, которые он вел с А.И.Боярским, появилась брошюра «Евангельский клич. Послание Высшему Церковному Управлению Православной Церкви и группе «Живой Церкви» от Свободной Народной Евангелической Церкви (Всероссийского Союза Евангельских Христиан)», 1922. (Мы ее печатаем в приложении к настоящей главе, так как она является сейчас редчайшей библиографической диковиной.) В этой брошюре говорилось: «Но голос Евангельской Церкви и теперь не замолк. С чувством искреннего доброжелательства и мира он звучит по адресу вновь образуемой церкви.

Из вышеизложенного ясно, что ничто так не может радовать Евангельскую Церковь, как тот факт, что «мертвая» православная церковь делается «живой», и попытки в этом направлении для нее весьма ценны.

Наблюдая, однако, за началом образования и развития «Живой Церкви», Евангельская Церковь находит необходимым сказать представителям ее весьма важное братское слово:

Перед «Живой Церковью» лежат два пути:

1. Она может, подобно многим, прежде «оживлявшимся» церквам на Западе, немного пожить и затем опять умереть.

2. Она может жить, развивать свою жизнь и даже жить этой жизнью неограниченное время.

Любя свой народ, Евангельская Церковь от души желает настоящей и цветущей жизни для «Живой Церкви». (С.2.)

Несмотря на столь благожелательную преамбулу, самый документ не создает решительно никакой основы для сближения. Как выясняется из последующего, Совет Всероссийского Союза Евангельских Христиан (во главе с Прохановым) не нашел ничего лучшего, как потребовать от Православной Церкви полной капитуляции. Православная Церковь должна, по их мнению, отказаться от православного (единственно правильного) понимания евхаристии, от таинств, от почитания икон — от почитания Пресвятой Богородицы и святых, от иерархии — словом, ото всего, что отличает ее от сектантов. В этом же духе было выдержано выступление И.С.Проханова на заседании «Союза общин древле-апостольской церкви» в начале 1923 года, что вызвало тут же резкий отпор со стороны А. И. Боярского. При такой нереалистической позиции со стороны «евангельских христиан» ни о каком дальнейшем сближении их с православными не могло быть и речи.

Характерно, что в среде евангельских христиан и особенно среди баптистов находились люди, которые считали даже это послание Проханова «слишком либеральным» — их возмущал самый факт общения с Православной Церковью. В одной из своих работ мы с горячим сочувствием отзываемся о сектантах, которые в 90-х годах подвергались репрессиям со стороны Победоносцева. Однако, когда слышишь о вещах вроде тех,