Отшельник бережно взял мою ладонь своей когтистой рукой и поднес ко рту. Я постаралась успокоиться, зная, что больно почти не будет, зато будет страшно, когда он начнет тянуть кровь и вместе с ней мои воспоминания.

Аккуратно запустив клыки рядом с прежними отметинами, он, как и в прошлый раз, долго набирал полный рот, затем сделал неимоверно большой глоток и замер, прислушиваясь к моей крови в себе.

— Да, я не должен этого делать, — вдруг произнес он. — Ты обретаешь от этого силу и власть не меньшую, чем я. И власть надо мной в том числе. Я тебе должен две услуги. Любых. Это много. Слишком много.

Мне стало горько от его пустых слов. Что толку от этих двух услуг? Серый Демон — Страж Равновесия никогда не упустит своего. Даже если я потребую аннулировать сделку с Виком и оставить его в покое, он аннулирует. А потом сплетёт судьбы так, что Вик сам будет умолять его о новом договоре на ещё более страшных для себя условиях.

Невозможно заставить служить себе Стража, даже в малом.

Он не уходил.

— Что ещё? — раздражённо спросила я.

— Помни, что всё в твоих руках, — и он, распахнув крылья, взмыл бестелесной тенью вверх, проходя сквозь потолок.

Ну да, опять и снова: Страж ставит задачи, а мы их решаем и получаем конфетку и следующую задачу, ещё более сложную. Серый Демон!

Тони вошёл в кухню, принюхался и обнял.

— Иди спать, хозяйка.

На следующий день мы вернулись в город, в район старых заброшенных складов, и я весь день занималась тем, что ставила vis-знак солнца на псов Седрика и оборотней, подконтрольных Фрешиту. Ночью мы решили проверить, как же работает защита. Для этого я попросила у Франса какого-нибудь вампира, которого не жалко подпалить малость, и он пришёл с каким-то хмырём, сильно напоминающим зомби из фильмов. В качестве проверяемого я выбрала того самого мальчишку — кошачьего, который охранял дом Джерада. Сначала зомби просто схватил кота — ничего не произошло, а когда мертвяк получил команду от Франса «кусай» и набросился, метя в шею, знак на щеке полыхнул, как яркая фотовспышка. На мертвяка это слабо подействовало, но Шон был начеку со своей серебряной саблей. Он рубанул по шее — сабля завязла… Со страшной руганью, Шон буквально отпилил голову и в бешенстве развернулся в сторону Франса… Но князя не оказалось там, где он был всего несколько секунд назад.

— А ну, вылазь! Сколько часов прошло, как ты поднял этого гуля? Сын жабы и гадюки!

Франс, пошатываясь вышел откуда-то из-за ящиков. Он был сильно обожжён, и это произвело впечатление на оборотней.

— Крови, — потребовал князь.

— Ополоумел? Иди поймай какого-нибудь люмпена, — отозвался Седрик.

— Твари! Да я еле стою!

— Вот и иди себе, пока уважаемый Шон Чери не решил потребовать возмещения за испорченную серебряную саблю, — наш полуволк откровенно развлекался.

— Мрази! Твари неблагодарные, — зашипел Франс переходя на французский. — Что б вам…

— Полегче! — прервала я его, и мой окрик подействовал. Франс, нехорошо сощурившись, двинул на выход.

— Убьешь не люмпена — узнаю и припомню, — крикнула я ему вслед.

— Ага, если выживем, — огрызнулся Франс, но стало ясно, что дурить он не будет.

— Эх, твою бы силу — да полвека назад, — грустно пробормотал Седрик, и я поняла, что он вспоминает Серхио. Вообще, чем больше я общалась с ним после клятвы служить мне, тем чаще улавливала его мысли и настроение. С ним происходило то же самое, недаром он вчера Фрешита оттащил, когда тот вывел меня из себя.

— Почему? Почему я вспоминаю сейчас?.. — пробормотал он, когда мы отошли подальше от оборотней.

— Вспоминаешь что?

— Кого. Серхио.

И помолчав, добавил:

— Пати, розовые и болотники могут быть вместе.

— О, не сомневаюсь, — едко выдала я.

— Нет, ты не понимаешь. Я не обижал его. Я никогда не обижал его. Может быть, потому, что он добровольно делился силой, может, потому, что я действительно был ему небезразличен. Он забавлял меня, веселил… Он был чем-то вроде младшего брата: глупого, веселого и восхищающегося старшим. Как я мог забыть? Всё забыть…

— Боль и потеря были слишком велики, — он и сам знал этот ответ, но я всё же озвучила его.

— Почему воспоминания возвращаются сейчас, когда мне надо быть собранным и жестким?

— Наверное, в них есть что-то, делающее тебя сильнее… или умнее.

Он горько хохотнул.

— Сильнее они точно меня не делают.

— Ты всегда путал силу и агрессию, Седрик.

Он внимательно на меня посмотрел.

— Ты права, Пати. Но, может быть, всё проще: очень скоро мы станем свидетелями смерти бессмертных. Нам придется переживать тот кошмар раз за разом.

— Седрик!!! Да я тебе сейчас в морду дам! Я Белая, забыл? Мне нельзя о таком задумываться. Я должна быть оптимистичной слепой идиоткой.

— О… Да…Но, знаешь, ты очень мало похожа на оптимистичную идиотку.

— Потому что ты мне мешаешь!

Он расхохотался, и я почувствовала, что клещи, сжимающие его сердце, немного ослабли.

Мы не зря проторчали весь день в таком гадком районе: провонявшем мёртвыми химическими запахами и без единого деревца. Большой склад был выбран местом главной битвы. Стены и крыша, пусть и хлипкие, скроют от посторонних глаз большую часть будущих событий и не позволят напавшим разбежаться сразу кто куда. Но на стены надежды было мало, поэтому кто-то поставил невидимую границу-стену. Тот, кто пытался выйти за неё, делая шаг вперед, незаметно для себя разворачивался назад, и даже не сразу понимал, что направление поменялось. Когда я спросила у Седрика, кто же смог создать такое — он указал на ничем не примечательного угрюмого болотника, пояснив, что это чары лешего, только усиленные и закреплённые.

Остаток ночи я намеревалась проспать в своей квартире и наконец-то покинула этот ужасный район. Но моим планам о безмятежном сне не судилось сбыться. Шон отвез меня и не спешил уходить домой: его подруга где-то пропадала с самого совета, и на все вопросы о ней он отвечал уклончиво: «Готовится». Зная, что Эльвиса поклялась, никто не сомневался, что она будет участвовать в бою, сейчас многие скрылись в своих местах силы и наполняются. Так что Шон напросился зайти в ресторан, ограбить кухню, а поскольку я тоже