Из его горла вырвался приглушенный звук, не более. Он выглядел еще более потерянным, когда через несколько секунд тишины Хоуп наконец решила сократить расстояние между ними. Шаг за шагом она приближалась к нему, пока не оказалась прямо перед его грудью. На ней все еще были туфли, но даже на каблуках она была гораздо ниже его ростом. Она видела, как не прикрытый галстуком кадык Кайдена бешено ходит вверх-вниз.

Ободренная проявлением нервозности со стороны мужа, она снова положила руки ему на плечи и, подтянувшись на цыпочках, нежно поцеловала его в губы.

Этот жест пробудил его. С поразительной быстротой Кайден снова обхватил ее за талию и наклонился, чтобы накрыть ее губы своими. Хоуп закрыла глаза и в замешательстве сжала губы, чувствуя, как его рука поднимается по ее спине и нежно обхватывает лицо прямо под челюстью. Внезапно Кайден прервал поцелуй. Он провел большим пальцем по нижней губе Хоуп, и она расслабилась от этого прикосновения. Они отстранились друг от друга, оказавшись лицом к лицу всего в нескольких сантиметрах.

Она почувствовала его дыхание на своих губах. Сладкое, горячее, неровное. Оно вызвало слабое, приятное покалывание в центре ее груди.

– Разомкни губы.

Как и тогда у стены, Хоуп повиновалась без колебаний. Стоило ей приоткрыть рот, Кайден снова поцеловал ее. Он начал осыпать ее короткими, медленными поцелуями, и Хоуп наконец сдалась, расслабилась под давлением его языка. Их рты наконец идеально встретились.

Словно она была сделана из хрупкого стекла, Кайден нежно взял лицо Хоуп в свои руки. В ответ на столь внезапное снижение градуса интенсивности она провела рукой от широких плеч мужчины к затылку, сильнее притягивая его к себе, словно приглашая углубить поцелуй.

Так он и поступил. В то же время она почувствовала, как его рука спускается вниз, стягивая ее корсет и обнажая грудь. Она застонала ему в рот, когда он стал ласкать сначала один, а потом и второй ее сосок сквозь легкую ткань сорочки, возбуждая.

У нее закружилась голова, когда Кайден внезапно прервал контакт. Он в последний раз поцеловал ее в шею и прошептал:

– Пойдем со мной.

Хоуп пробормотала едва слышное «да». Его рука оторвалась от ее груди, чтобы взять ее за запястье и потянуть к кровати, стоявшей позади них, но девушка воспротивилась приглашению, мягко одернув его.

– Подожди.

– Подождать? – Он выглядел ошеломленным. – Но чего?

– Ты еще не полностью меня раздел.

Кайден сделал паузу. Затем он медленно набрал воздуха в легкие, вдохнул и с силой выдохнул через нос. Он провернул Хоуп под рукой, как будто они танцевали вальс, располагая ее спиной к себе. Не произнося больше ни слова, он начал расшнуровывать стяжки ее корсета.

Было очевидно, что он не знает, как это делается. Хоуп предполагала, что он делает это не впервые, поэтому его неумелые действия она списывала на волнение мужа.

– Тебе нужно потянуть за…

– Да, – оборвал он ее. – Я знаю.

Хоуп нахмурила лоб. Если она собирается провести с этим человеком всю оставшуюся жизнь, ей придется научить его сдерживать грубость. Она как раз размышляла над тем, как это сделать (ведь за всю свою жизнь она так и не научилась противостоять ни неуравновешенному отцу, ни жестокой матери), когда Кайден издал еще одно ругательство и подошел к одному из ящиков комода. С яростным рыком он начал что-то искать внутри. После второго бокала бренди его акцент кокни стал еще ярче.

– Что ты там ище…

Хоуп вскрикнула, увидев, как он достает нож. Не успела она пошевелиться, как Кайден в два шага оказался у нее за спиной и разрезал оставшиеся ленты на корсете.

– Готово, – услышала она его облегченное фырканье.

Затем та же участь постигла и остальные элементы одежды, прикрывавшие Хоуп.

Хорошо, что в комнате было так тепло, потому что, несмотря на жар камина, Хоуп почувствовала, как мурашки побежали по ее обнаженной коже. Она обняла себя, пытаясь спрятать как можно больше тела. Девушка не представляла, как сейчас взглянуть на Кайдена, как дать волю всему тому, что он в ней пробуждал.

Да и не знала, хочет ли она сделать это.

Как раз в тот момент, когда она решила все-таки повернуться к нему и выяснить это, его пальцы начали бегать вверх и вниз по ее левому бедру. Продолжающиеся ласки стали пробуждать желание, теплеющее у нее внизу живота. Как и говорила Алиса, это было не так ужасно, как грозилась ее мать.

Было приятно ощущать эту ласку на себе ровно до того момента, пока она не поняла, куда движутся его пальцы. Она ничего не могла сделать, чтобы остановить его, помешать ему дотронуться до металла.

Как будто на нее вылили ведро ледяной воды, Хоуп внезапно лишилась всего удовольствия. Она сделала шаткий шаг вперед, чтобы отстраниться от него.

– Ч-что ты делаешь?

Кайден все еще стоял на коленях на полу. Его лицо, вместо того чтобы отражать желание, которое столь ярко читалось ранее, сейчас было окрашено яростью. А также тем чувством, которое Хоуп презирала больше всего.

«Ему меня жаль».

– Я должен был заказать новый протез у Брукса еще до свадьбы, – в ярости гаркнул он себе под нос. – Какой же идиот.

Нет, это она была идиоткой, раз вообразила, что мужчина может желать ее, несмотря на ее состояние.

Случилось то, чего она больше всего боялась: Кайден смотрел не на нее, а лишь на эту проклятую ногу. В нем не осталось ничего от того уязвимого молодого человека, которым она любовалась пару мгновений назад. Он все еще был растрепан и разгорячен, но его серый взгляд снова похолодел и отстранился.

– Моя нога тебе противна? – огрызнулась Хоуп.

– Что? – Он растерянно посмотрел на нее. – Конечно нет.

– Значит, тебе противна я?

Все еще стоя на коленях на полу, Кайден сжал кулаки.

– Нет, – сухо ответил он. – Единственное, что я чувствую, глядя на это…

– Да?

– Ярость.

Хоуп почувствовала, что ее глаза затуманились. Она несколько раз моргнула, сдерживая слезы. Это была не печаль – она слишком хорошо знала то чувство, чтобы принять его за что-то другое. Еще более близкой была эмоция, которая закипала в ее груди. Она пульсировала красным огнем и затуманивала ее зрение каждый раз, когда просыпалась в ней.

Однако это был первый раз в жизни, когда она позволила этим чувствам излиться наружу при ком-то еще, помимо самой себя.

– Ты понятия не имеешь, что такое ярость, – пробормотала Хоуп, все еще стискивая зубы. – Чувствовать боль от того, что с тобой сделали что-то подобное, чувствовать, как это разъедает тебя годами… И даже когда я решила, что могу забыть об своем кресте хоть на одну ночь… Но это невозможно. Даже ты напоминаешь мне об этом. Никто не может игнорировать это, даже ты, ты! Ярость – то, что испытываю я. – Она повернулась,