Шрифт:
Закладка:
Например, Отделение № 1 занималось борьбой с проявлениями анархизма в СССР. Андреева не раз подключалась к этой работе на этапе расследования и при принятии решения о степени виновности арестованных и внесении предложений по наказаниям. Так, в 1926 году чекистка Андреева принимала непосредственное участие в пресечении контрреволюционной деятельности в Ленинграде анархистской подпольной организации «Черный крест» и издаваемого ею журнала «Черный набат». Группа анархистов была персонально установлена. В их числе оказалась, как сочли чекисты, антисоветски настроенная писательница Лидия Чуковская – дочь известного детского писателя К.И. Чуковского[223]. Впервые её арестовали, как она сама вспоминала, весной 1925 года. Но тогда за неё похлопотал отец и её вскоре выпустили на свободу. Тем более что ни в какой подпольной организации она тогда не состояла. Позже она под влиянием подруги оказалась в числе членов кружка анархистов, хотя сама теорией анархизма особо не заинтересовалась. Молодёжный кружок студентов и рабочих решил издавать нелегально журнал «Черный набат» и организовать нечто похожее на кассу взаимопомощи для политзаключённых – «Черный крест». Как показал дальнейший ход событий, среди участников кружка оказался тайный осведомитель ОГПУ. Началось следствие.
В июле 1926 года после проведённого обыска в квартире 19‐летняя Лидия Корнеевна была арестована. Ей предъявили обвинение сразу по двум статьям – 60 и 72 УК РСФСР от 1922 года. Первая статья предусматривала наказание за участие в организации, действующей в целях совершения преступлений, указанных в статьях 57–50 Уголовного кодекса, а вторая грозила лишением свободы на срок не менее 1 года за изготовление, хранение с целью распространения и собственно само распространение агитационной литературы контрреволюционного характера. Но Лидии вновь повезло. Хлопотами знаменитого отца ей удалось в августе выйти из тюремных стен под подписку о невыезде. Допросы продолжались, но девица Чуковская заявила, что никакой подпольной работы не вела и ни в какой антисоветской организации не участвовала. И тем не менее она оказалась среди 16 анархистов, которым в сентябре того же года было предъявлено обвинение. С учетом резолюции помощника начальника Секретного отдела ОГПУ А.А. Андреевой дочь К.И. Чуковского была арестована и подлежала высылке из Ленинграда в Саратов на 3 года. Отец на этот раз смог лишь на 3 месяца отсрочить ссылку в связи с необходимостью завершить лечение Лидии в домашней обстановке после перенесённого ею заболевания паратифом и базедовой болезни. Но в декабре 1926 года она уже была в саратовской ссылке, где оставалась до осени 1927 года. Тогда по личным связям отца Лидия была освобождена и вернулась в Ленинград, однако её политические взгляды и диссидентские убеждения не переменились, в связи с чем она до конца своей жизни оставалась под наблюдением органов госбезопасности.
Похоже, что какое-то время своей чекистской службы Александра Азарьевна специализировалась на борьбе с анархистами в СССР. В марте 1927 года по уголовному делу по статье 58 пункт 4 в отношении анархистов В.С. Пикунова и И.М. Никитина, принадлежавших к нелегальной мистической организации тамплиеров, Андреева изложила свои предложения на обвинительном заключении. «Предлагаю, – надписала она, – ПИКУНОВА заключить в п[олит] / и[золятор] ОГПУ на 3 года. НИКИТИНА выслать в ПП по Сибири на 3 года»[224].
В декабре 1929 года на обвинительном заключении в отношении шестерых анархистов, уличённых в участии в нелегальном «Библиографическом кружке» антисоветского толка, Александра Азарьевна твёрдой рукой надписала карандашом: «Заключить ан[архо]/п[одпольщиковна] на 3 года»[225].
Случалось, что она согласовывала и смягчающие вину постановления. Так, в октябре 1931 года она разбиралась с делом заключённой из Новороссийского Исправительно-трудового дома. Так тогда называлась тюрьма. Отбывавшая свой трёхлетний срок осуждённая по делу об участии в анархо-мистической организации «Орден тамплиеров и розенкрейцеров» Грамматчикова Е.Д. пыталась отправить анонимное письмо пролетарскому писателю М. Горькому, в котором рассказывала о тяжелых условиях в тюрьме и почти ежедневных расстрелах. В ходе разбирательства решили новое уголовное дело прекратить, поскольку она и так уже отбывает свой срок заключения. Андреева на документе начертала «Согласна», а Г.Г. Ягода – утвердил[226].
Также в январе 1935 года её подпись стоит под обвинительным заключением супружеской паре Власенко, происходивших из дворян и примкнувшим к анархо-коммунистам на идейной основе. Находясь в следственном изоляторе, арестованные дали показания о своей контрреволюционной деятельности и причастности к тайному мистическому обществу «Орден Духа». При обыске на квартире у арестованных были обнаружены переписка организационно-информационного содержания с другими анархистами, рукописи анархо-мистического характера и подтверждающие документы участия в нелегальных кружках. Обвиняемые свою вину не признали. Тем не менее уполномоченный 1‐го отделения СПО ГУГБ НКВД А. Кузнецов, сочтя их виновность доказанной, составил обвинительное заключение по следственному делу № 545 в отношении Власенко Б.М. и Власенко Е.В. по статье 58 (пункты 10 и 11) УК РСФСР. Дело предлагалось передать на рассмотрение Особого совещания при наркоме внутренних дел СССР. «С обвинительным заключением, – начертала 10.02.1935 А.А. Андреева, – и приведенными оценками согласна»[227]. В результате супруги Власенко были осуждены – муж на 5 лет лагерей, а жена на 3 года пребывания в исправительно-трудовом лагере. Удивительное дело – бывший белогвардейский офицер с двумя судимостями за антисоветскую деятельность не озлобился. Когда началась Великая Отечественная война, он ушел на фронт и с боями дошёл до Германии. В мае 1989 года он вместе с женой был реабилитирован посмертно.
Работник центрального аппарата ОГПУ – НКВД Андреева оставила свой след в судьбах многих подозреваемых, арестованных и осуждённых. Например, молодая анархистка Анна Гарасева в своих воспоминаниях о пребывании в ГУЛАГе дала нелицеприятную оценку деятельности высокопоставленной чекистки[228]. Так, описывая ситуацию массового протеста заключённых в Верхнеуральске с требованием отправить на лечение серьёзно заболевшего арестанта, она, сама находясь в госпитале в Бутырках, знала о реальной ситуации со слов сестры-арестантки Татьяны и других очевидцев. Сложившуюся обстановку в Верхнеуральском политизоляторе в Москве сочли весьма серьёзной, поэтому для разбирательства прибыли начальник Секретного отдела ОГПУ Т.Д. Дерибас, его помощник А.А. Андреева, по совместительству бывшая начальником всех мест политзаключений и ссылок, а также высокопоставленные представители ВЦИК СССР и Центральной контрольной комиссии партии М.Ф. Шкирятов и А.А. Сольц. В результате уступок требованиям арестантов конфликт удалось погасить.
При этом, вспоминая об этом эпизоде,
